«Сегодня» продолжает публиковать главы из будущего романа Арсена Ревазова «Красная комната войны».
Инфракрасная фотография полей битв становится инструментом как визуального осмысления, так и рефлексии о памяти, истории и культурной травме.
Невидимые поля сражений Арсена Ревазова: интервью о новом проекте и природе войн
О романе. Синопсис
Фотограф Иосиф. Давно смирился со своим диагнозом: периодические приступы ретрокогнитивной диссоциации — расстройства, при котором в сознание неожиданно врывается беззвучный стробоскоп обрывков чужих воспоминаний из чужого времени.
С ним связывается малоизвестный европейский Фонд со странным, но щедрым заказом: он должен снять на инфракрасную камеру нынешнее состояние главных полей мировых сражений, причем для каждой серии фотографий этих мест должно быть написанное в свободном стиле эссе об данной битве.
Фонд объясняет свой заказ актуальностью темы войны в современном искусстве. Иосиф сначала отказывается. Для человека с его диагнозом, места массовой гибели — это эпицентр невыносимого сенсорного шторма. Сломившись под давлением гонорара, он соглашается, не подозревая, что Фонд интересует не его художественный стиль, а то, чтó он бессознательно зафиксирует в своих текстах — те самые «аномалии», которые он всю жизнь учился считать лишь симптомами своего расстройства. И что из этих, казалось бы, бессвязных аномалий его новые работодатели методично собирают нечто цельное и, возможно, зловещее.
Фотографии и эссе о новой битве мы публикуем каждую неделю по средам.
Битва при Марафоне. Greeks VS Persians
Фермопилы. Spartans VS Persians
Битва при Саламине. Греки против персов
Битва при Каннах. Римляне против Ганнибала
Битва при Фарсале. Помпей против Цезаря
Битва при Лепанто. Католическая лига против Турции
Бородинская битва. Французы против русских
На этой неделе — история Сталинградской битвы. Ноябрь 1942 — январь 1943 года
Как можно забыть камеру дома
Поездка в Москву началась кошмарно. Еще в самолете, я понял, что оставил мою инфракрасную камеру дома. Особый идиотизм ситуации заключался в том, что я сам вынул ее из рюкзака за пару часов до выхода, чтобы поставить на зарядку. Этот был классический патологический перфекционизм. Если бы я не проверил, сколько на ней зарядки (а было под 70%), я бы взял камеру с собой. Если бы я махнул рукой на 70% и решил, что дозаряжу ее в Москве, я бы взял камеру с собой. Если бы я вынул батарейку из камеры и поставил бы на зарядку только ее, то я бы взял камеру с собой (у меня еще две в запасе). Но вынуть батарейку и вставить в крэдл — дольше, чем воткнуть провод в прямо в камеру. В общем, я давно так не обламывался.
Ананкастное расстройство личности
Самолет приземлился в туманной серой Москве, и, пока мы рулили, я решил спросить у ИИ, кто виноват и что делать. Я обратился к Gemini, коротко описал ему ситуацию, и он радостно сообщил мне, что виновато во всем мое ананкастное расстройство личности. Ананкастное, блин. Оказалось, что важно отличить это расстройство от обычного обссесивно-компульсивного расстройства (где есть навязчивые ритуалы). При ананкастном расстройстве главной чертой является именно стремление к совершенству, которое препятствует завершению задач. Мне как перфекционисту сам по себе текст Gemini показался совершенным.
Диагностика от ИИ
У вас классический «Паралич перфекциониста» или прокрастинация принятия решений, вызванная невозможностью принять неидеальный вариант. В вашем коротком рассказе оно проявляется так:
1. Нарушение приоритетов (Detail focus vs Big picture)
Человек с таким типом мышления фокусируется на деталях (уровень заряда батареи), упуская из виду главную цель (наличие самой камеры). Для ананкаста порядок и правила (камера должна быть заряжена на 100%) важнее эффективности.
2. «Лучшее — враг хорошего»
Это когнитивное искажение. 70% заряда — это «хорошо» и функционально. Но перфекционист не может смириться с «неидеальным» состоянием техники. Стремление улучшить ситуацию с 70% до 100% приводит к результату 0% (камера осталась дома).
3. Оптимизация во вред (Over-optimization)
Герой сам описывает цепочку решений: «вынуть батарейку дольше, чем воткнуть провод». Это попытка микрооптимизации процесса, которая свойственна людям с тревожно-педантичным типом личности. Они пытаются сделать все «правильно» и «рационально» в моменте, но проигрывают стратегически.
Резюме:
Если говорить строго о диагнозе, наиболее близким термином является Ананкастное расстройство личности (F60.5 по МКБ-10).
Технические детали
Мне стало абсолютно ясно, кто виноват. Но с «что делать» ситуация оказалась совершенно не такой прозрачной. ИИ указал, что мне показана психотерапия с оспариванием «черно-белого мышления», поведенческие эксперименты, где намеренно допускается несовершенство и тренинг по приоритетам. Я не стал спорить с Gemini по поводу лечения, но как победить забытую камеру, он не знал. Его советы были совершенно беспомощны и бессмысленны.
Прислать камеру в Москву было невозможно: один ключ от квартиры был у меня, дубликат был утрачен пару недель назад. Купить новую инфракрасную камеру было невозможно. Их изготавливают на заказ.
Для того, чтобы превратить камеру из обычной в инфракрасную, ее надо серьезно переделать: этот процесс назвается конверсия, и он необратим. Камеру нельзя потом вернуть в нормальное состояние. Сама процедура выглядит так: из камеры вырезают и выбрасывают фабричный фильтр, который считает, что инфракрасный свет — это шум, и блокирует его. Вместо него ставится фильтр, который, наоборот, считает, что обычный свет — это шум, и я, кстати, совершенно согласен с этим фильтром. Он блокирует наш родной видимый свет, пропуская через себя только инфракрасный. После этой хирургической операции необходимо провести перенастройку всей системы наводки на резкость, так как длина волны инфракрасного света заметно больше длины волны обычного света. А перенастроить камеру и потом перепрошить ее — это отдельная задача для дипломированного инженера. Делать эту работу умеют буквально две лаборатории в мире, они находятся за океаном и берут за свою работу много денег. Но ладно бы деньги. На конверсию уходит не менее двух недель, плюс время на доставку.
Проект о будущих войнах
Тем же вечером я сидел в маленьком уютном ресторане в центре Москвы с одним из самых известных экспертов в области современной фотографии. Нина в свое время была куратором одной из моих самых крутых выставок. Сотни людей на открытии. Пресса и даже телевидение. Мы тогда зажгли! Но это было давно.
Сейчас я, кажется, не выглядел победителем. Отсутствие камеры и наличие билета в Волгоград на завтра лишили меня аппетита, поэтому я пил кофе, чашку за чашкой. Нина не столько утешала меня, сколько искала выход.
— Представь себе, что твой проект не о прошлых войнах, а о будущих.
— Допустим.
— Представь себе, что началась страшная война, которая перешла в атомную, и цивилизация не то, чтобы исчезла совсем, но серьезно деградировала. Что случится с фотографией?
— Это голливудский подход к концу света. Я не очень доверяю моделированию в фильмах-катастрофах. Но цивилизации могут деградировать и без атомных войн, — грустно сказал я. — Полторы тысячи лет назад после распада Римской империи начались темные века, при этом почти все технологические достижения античности были утрачены. Люди в Европе разучились строить большие здания, дороги и корабли. Я уж не говорю о сложных механизмах и книгах. Потом еще долго длилось Средневековье — тоже не сказать, что образец прогресса и просвещения. А еще за полторы тысячи лет до этих темных веков наступила катастрофа Бронзового века, когда некоторые народы вроде греков не то, что строить разучились. Они даже забыли свою уникальную письменность, и только через 200-300 лет позаимствовали чужой, финикийский алфавит. Минойское письмо, утраченное в эту катастрофу, до сих пор толком не расшифровано.
— Ну так что будет с фотографией, когда начнутся следующее темное время?
— Ну, — задумался я, — если хоть какая-то химия сохранится, то аналоговая фотография останется. В конце-концов, фотоаппарат — это просто ящик, у которого с одной стороны — дырка с линзой, а внутри напротив линзы пластинка с фоточувствительныи материалом.
Темные века наступили. Действуй!
— Именно, — сказала Нина. — Темные века наступили. Действуй!
Я чуть не выронил чашку.
— Ты хочешь сказать, что я должен взять пленочную камеру?
— Да. Хочешь, я узнаю, есть ли в Москве инфракрасная пленка? Тебе нужен большой формат?
— Ну хотя бы средний. На 35 мм будет адское зерно, особенно на инфракрасной пленке. Не забудь, к пленке мне нужен еще инфракрасный фильтр!
— Я все помню, я же твой куратор. Сколько у меня есть времени?
— У меня был билет в Волгоград на завтрашний вечер. Я его сдал.
— Я попробую успеть до завтра . Новый билет купишь на вокзале. Камера, фильтр, пленка — все?
— Да, штатив у меня есть. И я проявлю все сам. Бачок, проявитель и фиксаж в Москве найдется.
— Ну и слава Богу. Ладно, с этим мы все решим. Мне вот что интересно. Скажи мне, те причины, по которым ты снимаешь этот проект, я имею в виду формальные причины — тебе же по фигу?
— Ну как, — немного растерялся я. — Все по отдельности по фигу, а вместе получается что-то интересное. И я немного корректирую себя, когда попадаю на место, где когда-то в один день погибли десятки, а то и сотни тысяч людей. Точнее преодолеваю себя. Но это все сложно.
— Хорошо. А что ты хочешь показать своим проектом? Что любая война в конце-концов кончается ничем?
— Именно это, — задумчиво ответил я. Лучше не скажешь.
Поезд Москва — Волгоград
На следующее утро курьер привез мне камеру Linhof 6x12, которую Нина у кого-то одолжила. В указанном ею фотомагазине я купил инфракрасную пленку Rollei среднего формата и инфракрасный фильтр, а заодно и бачок с проявителем и фиксажем. Не уверен, что у меня получилось бы купить такое в Нью Йорке или Гонконге.
Тем же вечером я прислал ей фотку из поезда. Замороженное окно в узорах, за окном вдалеке синие фонари ночной России. Подпись “Огромное спасибо!”. Через минуту я получил мотивирующее сообщение: “Надеюсь твой проект будет удачнее, чем твои войны”.
Билет в Волгоград был куплен прямо на вокзале в кассе, как во времена до изобретения e-commerce. Ну и вообще, все в ночном поезде напоминало жизнь из далекого прошлого: чай в граненом стакане с подстаканником, проводница в униформе, вагон-ресторан с меню, которое не менялось последние лет 60-70. Борщ, бефстроганов с картофельным пюре, клюквенный морс, армянский коньяк. Я сидел в ресторане и читал в смартфоне про Сталинградскую битву. В 11 вечера ресторан закрылся. Я вернулся и продолжил читать смартфон, но быстро устал и отложил его. Мне показалось, что сложносочиненный стук поезда и покачивание вагона это лучшие кинестетические ощущения с самой колыбели, и я уснул. Всей дороги от Москвы до Волгограда 17 часов, и в полдень я уже оказался на местном вокзале. Я подошел к первому же таксисту и сказал, что хочу эксплуатировать его не меньше 6 часов, а может и больше. Он был очень рад и пообещал скидку.
Таксист
Мы поехали смотреть город. Я был готов снимать все что угодно, кроме мемориального комплекса на Мамаевом кургане. Его уже и без меня отсняли достаточно. Весь Волгоград находится на западном берегу Волги, и он вытянут вдоль нее километров на 20. Мы проехались по набережной Волги в одну и в другую сторону. Ни одного интересного кадра. Я вышел и прошелся по набережной. Огромной ширины Волга, другой берег еле виден. Я снял вид на Волгу на всякий случай, но вид был так себе. Потом мы посмотрели дом Павлова — единственный дом, который был оставлен со времен войны в первозданном состоянии — полуразрушенне стены, выбитые рамы, выбоины в кирпиче от пуль и снарядов, разломанные перекрытия и пробитая крыша. Чтобы дом не развалился, его укрепили вдоль и поперек огромными металлическими балками стального цвета, которые очень бросались в глаза. Мне не захотелось его снимать — вид у дома был слишком музейный.
Я спросил у таксиста, из Волгограда ли он? Что его бабушки и дедушки рассказывали о войне? Он оказался местным на много поколений назад, оба деда его воевали, но не в Сталинграде. Один на флоте, а про другого он мало что знал. Одна бабушка умерла еще до войны, а второй страшно повезло — ее эвакуировали из города до начала страшных бомбежек.
Городские жители во время штурма города
Еще в поезде за завтраком я читал, как к городу постепенно подступала катастрофа, фронт с каждым днем приближался к нему, а эвакуация населения все никак не начиналась. Разные источники объясняют это по-разному, не столько споря, сколько дополняя друг друга. Во-первых, в городе продолжали работать заводы. Даже в начале боев Сталиградский тракторный завод продолжал выпускать и ремонтировать танки. Во-вторых, Сталин не хотел эвакуировать мирное население, чтобы не подрывать моральный дух армии. Ему казалось, что если старики, женщины и дети останутся в городе, то солдаты будут лучше знать, за что они сражаются. Худший вариант советской пропаганды из известных мне. В-третьих, из города выбраться было вообще не просто.
До войны население Сталинграда было около 500 000 человек. После битвы оно уменьшилось примерно в десять раз. Конечно, не все погибли. Кого-то, как, например, бабушку моего таксиста, эвакуировали на пароме через Волгу. Но основное число погибших приходилось именно на бомбежки.
Гуманитарные военные катастрофы
Самым катастрофическим стал налет 23 августа 1942 года, в самом начале битвы за город, когда на город опустилась первая ковровая бомбардировка. За несколько часов Сталинград превратился в руины. Только в этот единственный день погибло более 40 000 мирных жителей. Это была первая гуманитарная катастрофа такого масштаба в мировой истории войн, причем авианалет на Сталинград 23 августа 1942 года по количеству мгновенных жертв стоит в одном ряду с самыми смертоносными неядерными бомбардировками Второй мировой войны, такими как Гамбург и Дрезден. Он уступает неядерной бомбардировке Токио (80-100 000 жертв) и атомной бомбардировке Хиросимы (70-80 000). При ядерной бомбардировке в Нагасаки погибло, как в Сталинграде, Дрездене и Гамбурге — около 40 тысяч мирных жителей.
Ни одна война не щадит мирных жителей. Но Вторая мировая война продемонстрировала какую-то изощренную жестокость. Из 27,5 миллионов граждан СССР, погибших в эту войну, погибло около 8 миллионов военных и почти 20 миллионов мирных граждан (включая граждан СССР — жертв Холокоста). Пропорция 4 к 10. Во время самых жестоких уличных боев оставшиеся жители Сталинграда хоть и сидели по подвалам, на улицу почти не выходили, но гибли все равно. Под бомбежками, без тепла, почти без воды и без еды — выжить зимой непросто.
Сама эвакуация на другой берег Волги тоже грозила смертью. Волга полностью простреливалась немецкой артилерией, а из-за того, что в воздухе долгое время господствовали немцы, все паромы, переправляющие жителей города и раненых солдат на восточный берег и доставляющие оттуда на западный берег новых солдат, боеприпасы и продовольствие, были главными мишенями Люфтваффе.
Ад на улицах
Уличные бои начались в середине сентября и продолжались до середины ноября. В это время уже разрушенный бомбами город превратился в огненный ад. Можно себе представить, что делают с городом и друг с другом больше 250 000 воющих солдат и несколько тысяч танков. Плюс тяжелая артиллерия, плюс системы залпового огня, плюс авиация, плюс минометы, огнеметы, гранатометы и стрелковое оружие. Бои шли в самом прямом смысле слова за каждый дом. Танки обеих армий горели как свечки — они вообще-то не очень предназначены для городского боя, где из любого подвала можно кинуть гранату или коктейль Молотова, а из-за любого окна выстрелить из противотанкового ружья. Линии фронта как таковой не было. Она обходила кварталы зигзагами и пульсировала. Но при этом постоянно сжималась, выдавливая оставшиеся русские войска к Волге. Русские подкрепления в последний месяц почти перестали подходить: город был окружен немцами с трех сторон, а переправа через Волгу стала экстремально опасной — немцы во многих местах вышли к реке и контролировали западный берег. Но в это время Красная армия копила силы и готовилась окружить окруживших.
Операция «Уран»
С середины сентября Генеральный штаб Красной Армии разрабатывал операцию «Уран», которая вскоре вошла в абсолютно все учебники военного дела. Операция стала настоящим образцом военного искусства, причем образцом как планирования, так и исполнения.
С двух сторон, с севера и с юга, две группы русских армий, разделенные расстоянием в 250 километров начали грандиозное наступление навстречу друг другу, чтобы встретиться примерно в 80 км к западу от Сталинграда, в том месте, где канал Волга-Дон соединяется с Доном.
Каждая из группировок должна была пройти за четыре дня с боями расстояние от 100 до 120 километров, разбить десяток армий, защищавших Сталинградскую группировку Вермахта с обоих флангов, и, соединясь, замкнуть самое большое в мировой истории кольцо окружения, с самой крупной в мировой истории окруженной армией.
Амбициозность и сложность этого плана ужаснула даже некоторых русских генералов. 17 ноября, за два дня до начала наступления, командир корпуса генерал В.Т. Вольский через голову своего непосредственного командования направил Сталину письмо, в котором выражал сомнение в успехе операции, в правильной оценке сил противника и советовал отложить ее или даже отменить. Интересно, что скандальный поступок не имел последствий для Вольского: он был оставлен в должности.
Немецкие союзники
Фланги, через которые должны были прорваться русские войска, защищали не немецкие части. Все немцы были задействованы в городском сражении. На временно бездействующие фланги немецкое командование поставило одну венгерскую, одну итальянскую и несколько румынских армий. Немцы вообще не предполагали, что русские будут контратаковать до весны 1943 года. С их точки зрения, свободных боеспособных частей, способных к серьезным действиям, у Красной Армии не было. Немцы считали, что русские войска сосредоточены на удержании огромной линии фронта от Ленинграда до Сталинграда. Но немцы серьезно недооценили масштабы русской готовности к мобилизации и обучению. Русские к зиме 1942 года научились воевать, причем не только числом, но и умением. В генштабе Красной Армии прекрасно понимали, что боеспособность союзников существенно ниже боеспособности самих немцев, поэтому решили бить в самое слабое место: во фланги.
Север и Юг
Операция, разумеется, готовилась в условиях полной секретности. Как русские смогли засекретить концентрацию 1 100 000 солдат, 15 000 орудий, 1500 танков и 1300 самолетов и как немцы не смогли этот секрет раскрыть, для меня лично является главной загадкой Сталинградской битвы.
19 ноября 1942 года русские армии перешли в наступление на севере и буквально за пару дней разрезали фронт противника на несколько группировок, после чего окружили их. 23 и 24 ноября капитулировали две окруженные румынские армии. Остальные румынские части обратились в бегство, фронт обороны на этом участке перестал существовать. Немецкие части, располагавшиеся сзади румынских войск, попытались остановить советские войска сильной контратакой, но успеха эта попытка не имела.
На юге наступление началось на один день позже, 20 ноября. Оно проходило по той же схеме. Уже к исходу дня оборона 6-го румынского армейского корпуса была прорвана. Командование корпуса не осознало масштаб советского наступления, полагая его локальным контрударом. Оно осознало масштаб катастрофы, только когда исчезла связь с войсками. К вечеру 22 ноября войска корпуса были разбиты, свыше 10 000 румынских солдат попало в плен, корпус лишился практически всей артиллерии, танков и большей части автотранспорта. В прорыв устремились советские танковые и кавалерийские корпуса. Утром 23 ноября северная и южная группировки встретились в районе хутора Советский, замкнув кольцо окружения. Это был невероятный успех. Ему аплодировала вся антигитлеровская коалиция и весь антифашистский мир.
Поздний переполох
В окружении оказались 6-я армия под командования генерала Паулюса и основные силы 4-й танковой армии под командованием генерала Гота, в общей сложности — 22 дивизии численностью 330 000 человек. Общая длина фронта, которую занимали окруженные войска, составила 200 километров. Такого окружения мир еще не видел.
Из-за неожиданного начала операции «Уран» и ее стремительности в Вермахте переполошилсь только в ночь с 23 на 24 ноября. После совещания в генштабе Вермахта было решено немедленно начать вывод войск из Сталинграда. 330-тысячная группировка могла была и даже должна была прорвать еще не завершившееся толком окружение и выйти из котла. Гитлер сначала согласился с этим решением. Однако утром 24 ноября Паулюс получил радиограмму Гитлера с приказом оставаться в Сталинграде. На Гитлера повлял Геринг, руководитель Люфтваффе. Он убедил Гитлера в способности Люфтваффе снабжать окруженную группировку по воздуху. Гитлер радостно согласился и предписал генерал-фельдмаршалу Манштейну в составе группы армий Дон наступать на Сталинград снаружи, чтобы деблокировать армии Паулюса и Гота.
Добивание
А это было уже совсем глупо. Геринг не справился с задачей, авиамост работал довольно вяло, хотя более 35 000 окруженных солдат смогли вылететь из котла и избежать смерти или плена. Но судьба оставшихся была незавидна. За декабрь Красная Армия сжала кольцо до пределов города, хотя немцы сопротивлялись как могли, контратаковали и даже имели некоторые тактические успехи. Уже потом выяснилось, что в русском Генеральном штабе некорректно оценили численность окруженной немецкой группировки, ее считали равной 100-120 000, а не 300-330 000, как оказалось на самом деле. Ошибка оказалась спасительной. Из котла немцы выйти не смогли. Манштейн так и не прорвал внешний периметр окружения. К 31 декабря была разгромлена итальянская армия и танковая группа Гота.
Конец
9 января 1943 года советское командование предъявило командованию окруженных немецких войск ультиматум о капитуляции, но по приказу Гитлера он был отклонен. 10 января началась ликвидация немецких армий. В это время численность окруженных войск еще составляла около 250 000 человек.
Враг упорно сопротивлялся, но Красная Армия продвигалась вперед, и 26 января русские рассекли группировку на две части — южную, в центре города, и северную, в районе тракторного завода и завода «Баррикады».
30 января 1943 года Гитлер повысил Паулюса с генерал-оберста до генерал-фельдмаршала. В последней радиограмме, отправленной Гитлером Паулюсу, говорилось, что шестая армия должна обороняться «до последнего солдата и последнего патрона» и «еще ни один немецкий фельдмаршал не попадал в плен», что фактически означало требование самоубийства самого Паулюса. Но Паулюс не захотел стреляться. Он сдался в плен. Причем сдавшись, он пошел на компромисс не то с честью, не то, наоборот, с совестью. Он отказался издать приказ о капитуляции для остатков сражающихся немецких частей. Он сказал, что как военнопленный он не может отдавать приказы сражающимся командирам. Впрочем на следующий день южная группа была ликвидирована, а 2 февраля сдалась и северная группа. На этом Сталинградская битва завершилась.
Где снимать битву
Я проехался по набережной Волги уже не то в четвертый, не то в пятый раз, прошелся пешком на всякий случай по соседним улицам. Везде царило оживление выходного дня. По улицами гулял народ, ел блины и пил горячий чай. Какая-то свадьба фотографировалась с видом на Волгу. Невеста была в фате и пуховике. Жених — в пуховике поверх смокинга и с цветами. Я тоже выпил чаю и окончательно понял, что я не хочу снимать то, как выглядит город Волгоград сегодня. Я хочу снимать главное место в оперции «Уран», место, где утром 23 декабря встретились южная и северная группы Красной Армии, замкнув окружение.
Я спросил шофера, знает ли он это место.
— Конечно знаю, — сказал он. — Так и памятник стоит в честь этого соединения фронтов. Прямо рядом со шлюзом канала.
— А далеко это?
— Километров 80. Меньше часа езды.
— Поехали, — сказал я.
— Поехали, — сказал он.
Зимние виды
И мы поехали по совершенно ровной волжской степи на запад. Мы доехали мигом, то есть мне так показалось, потому что большую часть времени я смотрел не по сторонам — там не было ничего интересного, а в телефон.
Мы остановились у шлюза, и я отправился на съемки. Водитель пошел со мной и предложил мне помочь тащить рюкзак с камерой и штативом. Снег и не собирался никуда сходить, канал был покрыт надежным льдом. Вдалеке на льду сидело несколько рыбаков, очевидно пытаясь заниматься подледной ловлей.
Я достал камеру и поставил ее на штатив. Водитель покосился на нее. Вид камеры был довольно необычный: металлическая, очень большая, очень вытянутая в длину пленочная камера со странной коробочкой сверху (видоискатель).
— А что это на вашей камере кнопок почти нет? Вроде камера здоровая, а одна только кнопка. И то красная.
Шофер был прав. На Linhof, как и на любой классической камере, кнопка одна. Есть кольцо выдержек, есть кольцо диафрагм, есть кольцо наводки на резкость, есть головка перемотки пленок и есть кнопка спуска затвора. А больше ничего нет, потому что строго говоря, больше ничего и не нужно. На Linhof 6x12 кнопка спуска затвора довольно большая, и она, действительно, покрашена в ярко-красный цвет. Я коротко объяснил водителю устройство камеры.
— А как называется эта кнопка?
— Она называется “Шедевр” — вздохнул я.
— Ясно, — с глубоким пониманием кивнул он.
Я снял берег, лесок. Плотину. Потом берег и сам канал без рыбаков. Маленький мемориал, сделанный тем же скульпторами и в том же стиле, что и большой в городе, я снимать не стал. По той же причине. Такими образом, сюжеты быстро кончились. Я на всякий случай снял берег с рыбаками.
— Как тут у вас с рыбой, — спросил я?
— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Да это же не рыбаки, а так. Любители. В выходной день из дома сбежать от жены и детей.
— А, точно. Сегодня же воскресенье, — вспомнил я. — У меня, кстати, поезд обратно через полтора часа. Поехали, а то вдруг в город пробки будут.
— Не бывает у нас зимой пробок. Но поехали, раз вы все сняли.
Дорога обратно
Я был уверен, что ничего интересного по дороге я не увижу, поэтому снова уткнулся в смартфон, пытаясь понять, как все-таки русским удалось удержать операцию такого масштаба в секрете от немцев, но где-то в середине дороги шофер неожиданно сказал не то мне, не то самому себе:
— С полигона идут. Прямо на фронт.
— С какого полигона? — не понял я и поднял глаза от телефона. — На какой еще фронт? Кто идет?
Он махнул рукой в сторону. Вдалеке параллельно нашей дорге ехал железнодорожный состав какой-то невероятной длины — тридцать или сорок открытых платформ. На платформах стояли танки. По два танка на платформу. Совершенно открытые, без брезентовых чехлов. Модель их разобрать издалека было невозможно, но контуры низких башен просматривались хорошо, и пушки чернели отчетливо.
— У нас тут большой танковый полигон, объяснил еще раз шофер. — Говорят, самый большой в России.
— Понятно, — сказал я. И не стал спрашивать, куда едут эти танки.
Читайте также
Битва при Марафоне. Greeks VS Persians
Фермопилы. Spartans VS Persians
Битва при Саламине. Греки против персов
Битва при Каннах. Римляне против Ганнибала
Битва при Фарсале. Помпей против Цезаря