Сегодня | Новости Израиля | Битва при Лепанто. Католическая лига против Турции

«Сегодня» продолжает публиковать главы из будущего романа Арсена Ревазова «Красная комната войны».

Инфракрасная фотография полей битв становится инструментом как визуального осмысления, так и рефлексии о памяти, истории и культурной травме.

Невидимые поля сражений Арсена Ревазова: интервью о новом проекте и природе войн

О романе. Синопсис

Фотограф Иосиф. Давно смирился со своим диагнозом: периодические приступы ретрокогнитивной диссоциации — расстройства, при котором в сознание неожиданно врывается беззвучный стробоскоп обрывков чужих воспоминаний из чужого времени.

С ним связывается малоизвестный европейский Фонд со странным, но щедрым заказом: он должен снять на инфракрасную камеру нынешнее состояние главных полей мировых сражений, причем для каждой серии фотографий этих мест должно быть написанное в свободном стиле эссе об данной битве.

Фонд объясняет свой заказ актуальностью темы войны в современном искусстве. Иосиф сначала отказывается. Для человека с его диагнозом, места массовой гибели — это эпицентр невыносимого сенсорного шторма. Сломившись под давлением гонорара, он соглашается, не подозревая, что Фонд интересует не его художественный стиль, а то, чтó он бессознательно зафиксирует в своих текстах — те самые «аномалии», которые он всю жизнь учился считать лишь симптомами своего расстройства. И что из этих, казалось бы, бессвязных аномалий его новые работодатели методично собирают нечто цельное и, возможно, зловещее.

Фотографии и эссе о новой битве мы публикуем каждую среду.

Битва при Фарсале. Помпей против Цезаря

Битва при Марафоне. Greeks VS Persians

Фермопилы. Spartans VS Persians

Битва при Саламине. Греки против персов

Битва при Каннах. Римляне против Ганнибала

Битва при Хаттине. Часть I

Битва при Хаттине. Часть II

На этой неделе — история битвы при Лепанто, 7 октября, но 454 года тому назад, в 1571-м.

Главный зал главного дворца Венеции

В Венеции во Дворце Дожей на главной восточной стороне дворца, выходящей на лагуну, расположен один из главных залов — Зал Коллегий (Sala del Collegio). Именно в этом зале проходили заседания Коллегии Мудрецов (Collegio dei Savi) и Светлейшей Синьории (Serenissima Signoria) — высшего совещательного и распорядительного органа Венецианской республики. Коллегия координировала работу Сената, обсуждала отчеты послов и решала вопросы внешней политики. Здесь же принимались иностранные делегации самого высокого уровня, включая королевский и императорский. Если нужно было где-то отразить власть и торжественность венецианского правительства — это нужно было делать здесь. Республика вообще никогда не скупилась на понты, удивительным образом часто сохраняя при этом чувство вкуса, за что мы так любим Венецию сегодня, а уж если речь шла о том, чтобы впечатлить иностранцев — денег не считали.

Структура бюджета

На украшение Зала Коллегий, насколько я понимаю, бюджет выписали безлимитный. Заходишь в зал и просто офигеваешь. Все как в осеннем солнечном лесу — в золоте и багрянце — корпоративных цветах республики. Потолок над головой — парящий каскад кессонов с жирными золотыми резными рамами-обвязками, внутри которых фрески Паоло Веронезе. Задираешь голову, всматриваешься. Потом устаешь, опускаешь взгляд на пол — мозаика из полированного тераццо. Пол создает бархатную тишину, которую способен нарушить лишь табун туристов, но табуны по таким залам ходят только летом. Палаццо Дукале — не Лувр. Место хоть и известное снаружи — главное украшение попсовой венецианской открытки, но довольно нераскрученное изнутри.

Шедевры конкурентов

Ладно. Поднимаешь взгляд с пола — стены теплого дерева, каждая панель прерывается сияющим полотном. То Тинторетто, то Веронезе. Это, кстати, одно из немногих мест, если не единственное, где художники-конкуренты работали вместе. Веронезе отвечал за гармонию, свет, цвет и изящество, а Тинторетто — за динамику, драматизм и энергию. После смерти Тициана в 1576 году других мастеров такого уровня в Венеции не осталось, поэтому силы соперников пришлось объединить. Впрочем, к чести обоих, конкуренция была хоть и жесткой, но в основном творческой — до личной вражды дело не доходило.

Картина 5 на 13 метров

Но главная картина в этом зале размером (внимание) 5 метров в высоту и 13 метров в длину не принадлежит ни Тинторетто, ни Веронезе. Картина называется «Битва при Лепанто», написал ее художник Андреа Вичентино, и это главная картина главного зала Дворца Дожей, потому что битва при Лепанто (ударение на é) — это главная битва Венецианской республики за 1200 лет ее славной истории — от основания города в самые темные века Европы до варварской аннексии Республики Наполеоном и передачи ее в качестве трофейной компенсации Австрийской империи. Кстати, более неприятной фигуры, чем Наполеон, для венецианцев не существует. Французы напали без объявления войны и ограбили город, сдавшийся без боя. На каждой второй итальянской картине в Лувре можно вешать табличку «Украдено в Венеции». Грабили город французы очень масштабно — и дворцы, и церкви.

Главная победа республики

Но во времена Битвы при Лепанто Венеция была еще в своей полной силе. И победа в крупнейшем морском сражении над непобедимым в то время флотом Османской империи осталась навсегда главной победой Республики. Пусть эта победа была добыта в составе международной коалиции — неважно. Венецианский флот исполнял в ней основную партию. Поэтому обессмертить эту победу следовало самым серьезным образом.

Св. Панталон VS Битва при Лепанто

Я сначала решил, что полотно Вичентино по размерам — хороший повод для попадания в книгу рекордов Гиннеса. Все-таки другую работу холст/масло соизмеримой величины я вспомнить не смог. Но оказалось, что в километре от меня существует потолок церкви Сан-Панталоне, выполненный в технике телеро (холст натягивается на стену или потолок без подрамника), которая утвердилась в Венеции вместо фресок из-за влажного климата. И размеры этого потолка — примерно 26 на 17 метров, а площадь — 443 кв. метра. Конечно, это 44 смонтированных холста, но выполнена работа как единое изображение. Художник — Джованни Антонио Фумиани. Название (и содержание) — «Мученичество и Вознесение святого Пантелеймона» (Martirio e apoteosi di San Pantalon). И вот это уже рекорд. А «Битва при Лепанто», художник Андреа Вичентино — по сравнению со Св. Панталоном просто открытка. Какие-то 65 кв. метров.

Исследование

Но все равно масштабы открытки впечатляют. Рассмотреть ее не то чтобы трудно, но долго.

Посмотреть картину можно по ссылке

Картина, что редкость в музеях, отлично освещена, поскольку расположена прямо напротив трех огромных окон.

Я долго ходил вдоль нее взад и вперед, задрав голову, и пытался понять, что там на ней происходит. На всякий случай снял ее всю фрагментами на телефон, решив, что потом склею в фотошопе и посмотрю подробности. Получилось 18 фрагментов. (Когда я их потом все-таки склеил, размер файла составил под 75 мегабайт, а резолюция по длинной стороне — 15 000 пикселей. Максимальная резолюция этой работы, найденная мной в интернете, была в 80 раз меньше.)

Ребенок на картине

Деталей, как на любой батальной картине, художник выписать не поленился. Иначе зачем столько холста и красок переводить. На переднем плане справа я после некоторых неудачных попыток нашел Себастьяно Веньера с белой бородой и гордым взглядом. С расстояния около 5 метров распознать фигуру размером в несколько сантиметров довольно трудно, поэтому я воспользовался смартфоном. Этот семидесятилетний мужчина рулил венецианским флотом во время битвы, а во время написания работы уже работал дожем. Классический донаторский портрет. В качестве дополнительного донаторского бонуса художник расположил рядом с дожем маленького ребенка лет 6–7. Вероятно, сына, а может и внука. Ребенок довольно уверенно держится рядом с дожем прямо в самом аду боя и мило улыбается, чуть наклонив голову. Такой нехитрый пиар начала XVII века.

Корабельный хаос

Я ходил вдоль картины не меньше четверти часа. Тысячи лиц, сотни кораблей. Все очень подробно и четко прописано. Я насчитал около 40 мизансцен боя, но потом бросил считать. Их набиралось гораздо больше. Начал разбираться в мизансценах. Вот благородный испанский офицер в сером камзоле и жабо плавает в узкой щели между кораблями, держась за кусок деревяшки. Вот усатый кирасир в черной кирасе замахнулся огромным двуручным мечом на уворачивающегося от удара турка с голым торсом. Вот несколько человек с аркебузами ведут прицельный огонь с борта. Вроде, каждая сцена более-менее понятная, но из-за их количества быстро теряешь концентрацию. Попытался разобраться во флагах. Увидел, что у турок флаг не красный с белым полумесяцем, а белый с золотым полумесяцем. Прикинул соотношение луков и аркебуз — получилось вроде бы 1 к 1. Посмотрел, сколько среди европейцев людей с усами без бород — большинство. Но есть и гладковыбритые, есть и бородатые. Совершенно не хотелось думать, что все эти люди приплыли сюда, чтобы убивать и умирать, но, судя по сосредоточенным лицам, так оно и было. Общее впечатление от боя ты получаешь лучше, чем от кинопостановки. Настоящий корабельный хаос, в котором разобраться хочется, а сделать этого нельзя. Я обессилел, повернулся к картине спиной и подошел к высокому готическому окну. Вид на лагуну, небо, облака и на Сан-Джорджо-Маджоре постепенно вернул мне силы.

Но на карте Лепанто нет

Я собрался лететь в Грецию. Битва при Лепанто случилась где-то там. Но когда я попытался найти Лепанто на карте, я удивился: никакого Лепанто на карте не нашлось. Вскоре выяснилось, что вместо него есть город Навпактос, который находится на берегу Коринфского залива, километрах в 200 к юго-западу от Афин. Он перестал называться своим итальянским именем и вернулся к родному греческому после обретения Грецией независимости — где-то после 1821 года. Я долетел до Греции, взял в аренду машину и за два часа добрался до Навпактоса. Он оказался маленьким уютным приморским городком. Пальмы, кафешки, магазинчики, море. Я оставил машину у крошечного порта. Между небольшой площадью, вокруг которой поместилось всего два с половиной ресторанчика, и морем располагалась миниатюрная крепость. Почти игрушечная. Перед крепостью стоял памятник — не то Сервантесу, не то Дон-Кихоту. Я прошелся по местности и понял, что кроме вида на море через башенки крепости и памятника снимать здесь нечего. Сел в ресторанчике, заказал кофе, подключился к вайфаю, открыл ноутбук и попробовал понять, что к чему.

Изменение смысла битвы с течением времени

Битва при Лепанто — одна из тех великих битв в истории человечества, которая в течение веков постепенно меняла свой военный смысл. Когда она только случилась — это была первая победа объединенного европейского флота над турецким. То есть первая в европейской истории крупная победа над Османской империей. И самое крупное морское сражение со времен античности, с участием более 500 кораблей и десятков тысяч человек с обеих сторон.

Венеция и Испания при скромном участии Папской области, Генуи и Мальты создали мощнейшую антитурецкую коалицию — Священную лигу. В честь победы при Лепанто Папа Пий V учредил праздник Девы Марии Розарии, Веронезе и Тициан написали несколько картин битвы, в том числе по заказу испанского короля Филиппа II, а Вичентино создал во Дворце Дожей свой мега-портал. В Венеции победу отмечали недельными праздничными гуляниями с пирами и фейерверками.

С первого дня победа всеми участниками была названа исторической и воспринималась именно таковой. Но назвать победу исторической недостаточно, чтобы остаться в истории на призовом месте.

Место битвы при Лепанто, инфракрасное фото Арсена Ревазова

Sic transit gloria

Постепенно память о победе трансформировалась. Со смертью Пия V, главного вдохновителя коалиции, Священная лига распалась. Испания больше интересовалась войной с восставшими Нидерландами. Венеция, убедившись, что испанцы не помогут им отвоевать захваченный турками Кипр, а турки быстро восстанавливают свой флот, заключила с Турцией мир. Прошло полгода, и стало ясно: великая победа не дала победителям буквально никакого результата.

Да, со времен первого крестового похода это была первая победа католического христианского воинства над исламом. Но у католиков в это время в Европе шла другая война — внутренняя. Поэтому уже меньше чем через год, осенью 1572 года, при подведении результатов Варфоломеевской ночи, папа Григорий XIII, сменивший папу Пия V, сказал, что «Варфоломеевская ночь стоит пятидесяти Лепанто».

Странная память

И сейчас битва при Лепанто известна прежде всего тем, что 24-летний мало кому известный командир взвода испанских солдат получил в ней ранение в грудь и левую руку. Он выжил и выздоровел, хотя левая рука у него так до конца жизни не восстановилась. Что, впрочем, не помешало ему написать «Дон Кихота» и другие тексты правой рукой.

И действительно — единственный памятник на площади перед крепостью в Навпактосе в честь победы при Лепанто стоит этому молодому офицеру, командиру небольшого взвода. Сервантес на памятнике высокий, очень тощий. Напоминает Дон-Кихота.

На нем короткий жилет-кираса и кюлоты, то есть пухлые шорты в сборках, которые расширяются на бедрах и резко сужаются под коленом. Правая рука высоко поднята, жест означает «всем стоять, я придумал сюжет». Левая рука опущена, отведена за спину — в ней стыдливо прячется обломок шпаги. Жест означает: «самому стыдно, что шпага не в той руке». Не знаю, кто обломал ему шпагу — скульптор или время.

Я допил кофе и отправился на съемку. Когда снимать особенно нечего, тратишь на съемку гораздо больше времени и сил, чем обычно. Приходится искать какие-то ракурсы, играть со светом, с передними планами. Словом, когда я закончил съемку, пришла пора обедать. Я наскоро перекусил, не убирая ноутбук со стола. Теперь предстояло описать битву.

Съемка и текст

Поскольку искусственный интеллект стал уже общедоступным инструментом, я решил, что надо испробовать его в деле описания битвы. И попросил Gemini создать текст о битве при Лепанто, как если бы его написал сам Сервантес. Конечно, для этого мне потребовалось сделать пару десятков промптов, но мне не жалко чуть-чуть помучить систему. Потом я занялся чисткой. Пришлось выкинуть все банальности и полуповторы, которыми так злоупотребляет любой ИИ, даже Gemini, ну да ладно. В результате получилось вот это.

О доблестной баталии при Лепанто...

(далее текст Сервантеса оставлен без изменений — ошибок нет)

Памятник на месте битвы при Лепанто, инфракрасное фото Арсена Ревазова

Период высокой нестабильности

Я раздумывал, как же так получилось, что память о битве не смогла удержаться в веках, как предсказал искусственный интеллект в образе Сервантеса. Венеция, конечно, хранила и пестовала память о ней, пока сама не исчезла с карты европейских держав. Но остальным странам — участникам Священной лиги — до этой победы большого дела не было. И я подумал, что между двумя событиями — Битвой при Лепанто и Варфоломеевской ночью, которые разделены всего-то десятью месяцами и которую папа Григорий XIII считал куда более значимой победой, — существует не только временная, но и символическая связь. Оба события отражают религиозную истерию и фанатизм позднего XVI века.

В то время темная энергия общества опять поднялась, как уже бывало в истории, до опасного уровня. Диссоциативный психоз охватил Европу. Церковь видела в истреблении еретиков не меньшее торжество католической веры, чем в победе над турками.

Под Лепанто католические державы в едином порыве защищают Европу от «неверных», а в Париже, меньше чем через год, католики уничтожают «неверных» уже внутри самой Европы.

Словом, с победы при Лепанто Европа вошла в период крайне высокой нестабильности и начала погружаться в длинную серию гражданских, религиозных и династических войн.