Европейские дипломаты снова угрожают Тегерану санкциями. Германия, Франция и Великобритания предупреждают, что если Иран не вернется к сотрудничеству с МАГАТЭ и не проявит готовности к диалогу, будет запущен механизм snapback. Это означает автоматическое восстановление прежних санкций Совбеза ООН — без голосования, без права вето, сразу и в полном объеме.
Для Тегерана такие предупреждения звучат почти привычно. Санкции сопровождают страну уже более сорока лет: от первых американских ограничений после Исламской революции до международного давления из-за ядерной программы. Они то смягчались, то возвращались с новой силой. А в итоге превратились в главный инструмент разговора с Исламской республикой. Как так вышло? Давайте разбираться.
1979–1981: Исламская революция и первые санкции
История санкций против Ирана начинается в 1979 году — с Исламской революции, которая изменила и судьбу страны, и в целом всю геополитику региона. Падение шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, давнего союзника США, стало переломным моментом для американской политики на Ближнем Востоке. К власти пришел аятолла Хомейни, настроенный резко антиамерикански и провозгласивший курс на исламскую республику, независимую от Запада.
Точкой невозврата стал захват американского посольства в Тегеране 4 ноября 1979 года. Более пятидесяти дипломатов и сотрудников оказались в заложниках. Этот кризис длился 444 дня и превратился в символ разрыва между Ираном и США. Ответ последовал незамедлительно: президент Джимми Картер объявил о заморозке иранских активов на территории США, которые оценивались в миллиарды долларов, и ввел первые ограничения на торговлю.
В апреле 1980 года меры были ужесточены. Вашингтон разорвал дипломатические отношения с Тегераном, запретил импорт и экспорт, ограничил финансовые операции. Фактически это стало первой попыткой создать экономическую блокаду нового режима.
Кризис завершился в январе 1981 года Алжирскими соглашениями. Заложников освободили, часть активов была разморожена, а взаимные претензии перенесли в специальный международный арбитраж. Но главное уже произошло — санкции впервые стали системным инструментом американской политики в отношении Ирана. С этого момента они прочно вошли в арсенал Вашингтона и использовались при каждом новом кризисе.
1980-е: война и двойные стандарты
Вскоре после революции Иран оказался втянут в тяжелую войну с Ираком. В сентябре 1980 года Саддам Хусейн вторгся в иранскую провинцию Хузестан, надеясь воспользоваться хаосом после падения шаха. Война затянулась на восемь лет и стала одной из самых кровавых в истории региона.
Для США ситуация была парадоксальной. С одной стороны, Иран считался главным врагом, с другой — победа Ирака тоже могла дестабилизировать Ближний Восток. Официально Вашингтон встал на сторону Багдада. Ирак получал разведданные, кредиты и политическую поддержку. Это сопровождалось сохранением санкционного режима против Тегерана, в том числе ограничений на поставки технологий и оружия.
Однако реальная политика часто расходилась с публичными заявлениями. В середине 1980-х мир потряс скандал «Иран–контрас». Оказалось, что администрация Рональда Рейгана тайно продавала оружие Ирану, несмотря на официальные санкции и запреты. Делалось это через посредников — Израиль и частные каналы. Таким образом США хотели добиться освобождения американских граждан, которых в Ливане держали в заложниках террористы «Хизбаллы».
Деньги, полученные от продажи оружия, направлялись на поддержку повстанцев в далекой Никарагуа. Там шла гражданская война: просоветское правительство сражалось с антикоммунистическими отрядами — их называли «контрас». Конгресс США запретил финансировать этих боевиков напрямую, и администрация Рейгана использовала деньги от иранских сделок как обходной путь.
Когда схема раскрылась, это стало грандиозным скандалом, ведь на глазах у всего мира Вашингтон оказался в положении, где он официально требовал изоляции Ирана, но тайно сам снабжал его оружием.
1990-е: закон Д’Амато–Кеннеди и конфликт с Европой
В 1990-е подход изменился. Вместо разовых мер, привязанных к конкретным кризисам, США перешли к стратегии постоянного давления. Если раньше санкции выглядели как ситуативные ответы — на захват заложников, на войну в Заливе, на поддержку терроризма, — то теперь они стали частью долгосрочной политики. Белый дом сформулировал стратегию «двойного сдерживания», одновременно направленную против Ирана и Ирака, и начал строить вокруг нее целую систему.
Кульминацией стало принятие в 1996 году так называемого закона Д’Амато–Кеннеди (Iran and Libya Sanctions Act). Этот закон стал новым этапом: впервые санкции США начали выходить за пределы национальной юрисдикции, то есть распространялись не только на американские компании, но и на любые иностранные фирмы, инвестирующие более 20 миллионов долларов в нефтегазовый сектор Ирана. По сути, это был инструмент давления на Европу и Азию, чтобы они тоже ограничили экономические связи с Тегераном.
Европа встретила новый закон в штыки. Брюссель обвинил Вашингтон в нарушении международного права и отказался признавать американские санкции. В 1996 году Еврокомиссия даже приняла специальное постановление, которое запрещало европейским компаниям подчиняться американским требованиям и позволяло им взыскивать убытки с США через суд.
Европейские фирмы продолжали работать с Ираном. Самым показательным примером стала французская Total, которая в 1997 году вместе с российским «Газпромом» и малайзийской Petronas подписала контракт на более чем 2 млрд долларов для разработки месторождения Южный Парс.
Великобритания и Германия также не рвали связи: британско-нидерландская Shell и немецкие концерны вроде Siemens или Krupp сохраняли интерес к иранскому рынку, хотя действовали осторожнее. Так Европа демонстративно отстаивала собственный путь — заключала сделки с Ираном, но при этом обвиняла его в нарушении прав человека и поддержке терроризма.
2000-е: ядерный кризис и международные санкции
В начале 2000-х иранская проблема вышла на новый уровень. Главной темой в отношениях с Западом стала ядерная программа. В 2002 году оппозиционная группа «Моджахедин-э Хальк» обнародовала информацию о тайных объектах в Натанзе и Араке, где Иран вел работы по обогащению урана и строительству тяжеловодного реактора. Тегеран обвинили в том, что он скрывает военные разработки под прикрытием мирной энергетики.
В ответ в 2003 году Европа попыталась сыграть роль посредника. Германия, Франция и Великобритания начали переговоры с Тегераном. Иран даже согласился на временное замораживание обогащения урана и подписал Дополнительный протокол к Договору о нераспространении. Но доверие было подорвано.
Ситуация резко обострилась после того, как в 2005 году президентом Исламской республики стал Махмуд Ахмадинежад. Его агрессивная риторика — отрицание Холокоста, обещания «стереть Израиль с карты» — совпала с возобновлением ядерных работ. В 2006 году вопрос дошел до Совета Безопасности ООН.
С этого момента санкции стали глобальными.
- 2006 год: запрет на поставки материалов и технологий для ядерной программы, заморозка активов компаний и физических лиц, связанных с атомным сектором.
- 2007 год: расширение списка замороженных счетов, запрет на экспорт оружия из Ирана.
- 2008 год: дополнительные ограничения на финансовые операции, запрет на поездки для иранских чиновников.
- 2010 год: самый жесткий пакет — эмбарго на тяжелое вооружение, санкции против Корпуса стражей исламской революции (КСИР), ограничения на деятельность иранских банков и компаний.
Параллельно США и ЕС вводили собственные меры:
- заморозка счетов Иранского центрального банка,
- ограничение доступа к системе SWIFT,
- запрет на инвестиции в нефтегазовый сектор,
- эмбарго на иранскую нефть для стран ЕС (2012).
Иран оказался в полной экономической изоляции. Экспорт нефти упал почти вдвое, иностранные компании массово сворачивали проекты. Для Тегерана это стало самым тяжелым санкционным ударом со времен Исламской революции.
2010-е: ядерная сделка и ее крах
К началу 2010-х санкции достигли максимальной силы. Экономика Ирана стремительно слабела: инфляция превышала 30%, национальная валюта обесценивалась. Давление стало настолько серьезным, что в Тегеране заговорили о необходимости переговоров.
В 2013 году к власти в Исламской республике пришел президент Хасан Рухани — умеренный политик, сделавший ставку на дипломатию. При посредничестве ЕС начались переговоры с США, которые вела администрация Барака Обамы во главе с госсекретарем Джоном Керри.
Итогом стало заключение в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Иран обязался ограничить ядерную программу, сократить число центрифуг, остановить обогащение урана выше 3,67%, реконструировать реактор в Араке и допустить инспекторов МАГАТЭ. В обмен с него снимались международные санкции, разблокировались десятки миллиардов долларов активов, возвращался доступ к мировому рынку нефти и финансовым операциям.
Первые годы казалось, что сделка работает. Экономика оживилась, экспорт нефти вырос, в Иран вернулись европейские компании — в частности, Total, Airbus и Siemens. Но вскоре появились сомнения в ее устойчивости. Израиль и США обвинили Тегеран в сохранении скрытых ядерных архивов и ограничении доступа инспекторов МАГАТЭ, а также напоминали, что ограничения по урану носят временный характер.
В апреле 2018 года премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу заявил, что Иран все это время лгал. Он представил документы и электронные файлы, вывезенные «Моссадом» из секретного архива в Тегеране. По его словам, они доказывали существование программы создания ядерного оружия под кодовым названием проект «Амад». В Израиле утверждали, что, даже подписав Совместный всеобъемлющий план действий, Тегеран сохранил весь архив, чтобы при случае возобновить военные разработки.
На этом фоне уже новый американский президент Дональд Трамп объявил о выходе США из сделки. Он назвал ее «худшей в истории», обвинил Иран в поддержке терроризма и разработке баллистических ракет. В Вашингтоне ссылались как на собственные разведданные, так и на израильские материалы. Америка восстановила все прежние санкции и ввела новые, ударившие по нефтегазовому сектору, банковской системе и транспорту.
2020-е: максимальное давление и ирано-израильский прокси-конфликт
После выхода США из сделки Иран вновь оказался под жестким прессингом. Администрация Дональда Трампа назвала это курсом «максимального давления»: были ужесточены санкции против нефтяного сектора, банков, металлургии и судоходства. Под удар попали не только иранские компании, но и иностранные партнеры, которые сотрудничали с Тегераном. Целью Вашингтона было обнулить экспорт нефти и поставить иранскую экономику на грань выживания.
Тегеран, в свою очередь, шаг за шагом отказывался от ограничений СВПД. Он накапливал запасы урана с все более высоким уровнем обогащения и одновременно ограничивал доступ инспекторов МАГАТЭ. Одновременно усиливалась военная активность Ирана и его союзников: атаки на нефтяные танкеры в Персидском заливе, удары по инфраструктуре Саудовской Аравии, обстрелы американских баз в Ираке.
Начало 2020 года ознаменовалось убийством генерала Касема Сулеймани в результате американского удара. Сулеймани возглавлял элитное подразделение «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции, отвечавшее за операции Ирана за рубежом. Он считался ключевой фигурой иранской стратегии на Ближнем Востоке: курировал поддержку «Хизбаллы» в Ливане, шиитских отрядов в Ираке и хуситов в Йемене. Для США он был символом иранского влияния и организатором атак на американские цели, для Тегерана — национальным героем. Его гибель стала шоком для иранского общества и резко обострила конфликт с Вашингтоном. В ответ Иран атаковал ракетами базы США в Ираке и окончательно заявил, что больше не связан условиями ядерной сделки.
С приходом к власти Джо Байдена в 2021 году появились надежды на возвращение к дипломатии. Белый дом заявил о готовности восстановить СВПД при условии, что Иран вернется к полному выполнению обязательств. В Вене начались новые переговоры, но они быстро зашли в тупик. Тегеран требовал снятия всех санкций и юридических гарантий, что США не выйдут из сделки снова. Американская сторона, напротив, хотела, чтобы обновленное соглашение касалось не только ядерной программы, но и других важных тем — разработки баллистических ракет и поддержки проиранских вооруженных группировок в регионе.
Параллельно развивался ирано-израильский прокси-конфликт. Он не был официально объявленной войной, но со временем превратился в постоянное противостояние. На протяжении десятилетий Иран создавал сеть союзных вооруженных группировок в регионе — так называемых прокси, то есть «чужих рук», с помощью которых он воюет за пределами своей территории. Они получали от Тегерана деньги и оружие, а в обмен продвигали его интересы. Самой сильной из них стала «Хизбалла» в Ливане, которая регулярно обстреливала север Израиля. Шиитские формирования в Сирии и Ираке пытались закрепиться у израильских границ, а йеменские хуситы запускали ракеты и дроны по объектам, связанным с Израилем и его союзниками. В ответ Израиль наносил удары по инфраструктуре КСИР и конвоям с оружием, стремясь не допустить дальнейшего расширения иранского влияния.
Второй срок Трампа и ирано-израильская война
Возвращение Дональда Трампа в Белый дом совпало с моментом, когда дипломатия окончательно зашла в тупик. К лету 2025 года противостояние вокруг иранской ядерной программы вышло из-под контроля. Тегеран на протяжении нескольких лет наращивал обогащение урана и, по оценкам западных экспертов, уже накопил запасы, достаточные для создания нескольких боезарядов. Израиль воспринимал это как угрозу национальному существованию.
13 июня 2025 года ЦАХАЛ начал операцию «Народ как лев» — первый в истории прямой удар по территории Ирана. За двенадцать дней было поражено свыше тысячи целей: базы Корпуса стражей исламской революции, склады оружия, нефтегазовая инфраструктура и объекты ядерной программы. Среди погибших были десятки представителей высшего военного командования и ученые, занимавшиеся ядерными разработками.
В ответ иранские военные выпустили по Израилю более 500 баллистических ракет и свыше тысячи беспилотников.
22 июня к войне подключились США. Американские ВВС нанесли серию ударов по ключевым объектам ядерной инфраструктуры Ирана в Фордо, Натанзе и Исфахане. Спустя двое суток, 24 июня 2025 года, было достигнуто соглашение о прекращении огня.
После войны
Иранская ядерная программа отброшена на годы назад, но внутри Исламской республики это подают иначе. Власти заявляют о «победе над Израилем и США» и подчеркивают, что никто не сможет отнять у страны право на собственные разработки. МАГАТЭ к ключевым объектам не допускают, инспекции заблокированы, а в экспертных докладах все чаще появляются сообщения, что часть высокообогащенного урана могла быть вывезена заранее. На этом фоне Израиль и США открыто предупреждают, что если Иран продолжит курс к созданию ядерного оружия, они готовы к новому раунду войны.
Тем временем Франция, Германия и Великобритания направили письмо в ООН, заявив о готовности активировать механизм snapback — автоматическое восстановление санкций Совбеза. Если до конца этого месяца Иран не вернется к переговорам и не допустит международных инспекторов, прежние ограничения будут введены в полном объеме, без права вето и повторных голосований.