«Сегодня» и «Магид» продолжают спецпроект о еврейских праздниках — цикл разговоров, в которых мы смотрим на одно и то же событие с двух разных, но взаимно дополняющих перспектив.
- Рав Гедалья Шестак говорит о смыслах, корнях и духовной природе праздника;
- бизнесмен и соснователь «Магида» Леонид Меламед — о том, как эти традиции проживаются в реальной жизни соблюдающего человека, живущего в современном мире.
Ханука занимает в этом ряду особое место. Это праздник света, который исторически связан с чудом, а в повседневном опыте — с семьей, домом, теплом и ощущением принадлежности. Он одинаково близок религиозным и нерелигиозным евреям, людям в Израиле и в диаспоре; его отмечают те, кто глубоко погружен в традицию, и те, кто только ищет к ней путь.
Наш сегодняшний разговор – о разных странах и эпохах, а также о том, как праздник помогает сохранять идентичность и почему ощущение света — не только метафора, но и реальный эмоциональный опыт.
Рав Гедалья Шестак: «Сила духа и сила веры победили там, где победить было невозможно»
Ханука – праздник, который известен даже нерелигиозным людям: он как будто входит в европейский культурный пакет. Даже в былые годы, когда европейцы отмечали Рождество, европейские евреи отмечали Хануку. Все это превращается в одно большое зимнее чудо. Расскажите, пожалуйста, о смысле этого праздника: о чем он, что означает, что должен нам поведать?
Первая идея, связанная с Ханукой, заключается в том, что мы празднуем ее в дни самой длинной ночи и самого короткого дня в году. Это очень символично: когда наступает ночь, должен быть кто-то, кто в окне зажжет свет.
Это была идея Иерусалимского Храма. В нем находилась менора — семисвечник, напрямую связанный с чудом Хануки. И важно помнить: менора горела исключительно ночью. Днем она не горела, потому что светильник нужен там, где тьма.
Идея тьмы — безверия, состояния отчаяния или депрессии — и есть то состояние, в котором зажигают ханукальный свет. Поэтому и время праздника выбрано именно такое.
Сама же идея Хануки — это идея чуда. О ней можно рассказать и «стоя на одной ноге», и более глубоко. Сначала — самый общий сюжет, который знают все, а потом посмотрим глубже.
Главное событие произошло в декабре 164-го или 165-го года до новой эры. Будем опираться на дату 165-й год, так как она чаще всего встречается в источниках.
Тогда еврейские партизанские отряды — даже не армия, а небольшие объединения — победили огромную греческую армию государства Селевкидов. Это было одно из самых могущественных государств того времени: территория современной Сирии, Иордании, Израиля, Ливана, Ирака и частично Ирана, а также Турции. Столицей была Антиохия — огромный город.
Правил государством Антиох IV Епифан. Несмотря на то что «Епифан» переводится как «божественный», речь идет о человеке, который впервые в истории античности проявил нетерпимость к другой религии. В античном мире это был абсолютно беспрецедентный случай: при всей своей жестокости он был религиозно толерантен. Преследования начались только с появлением монотеизма. А Епифан впервые решил полностью запретить иудаизм — не уничтожить народ, а именно запретить религию. Любое соблюдение еврейских законов — суббота, обрезание, кашрут, изучение Торы — каралось смертной казнью.
Такого никогда не было.
Иудея была частью государства Селевкидов, и возникла реальная опасность того, что иудаизм исчезнет. В маленькой деревне Модин, в семье Матитьягу Хашмонай, было пять сыновей: Иуда (Иуда Маккавей), Шимон, Элазар, Йонатан и Йоханан. Они подняли восстание. К их партизанскому отряду присоединились евреи, не желавшие ассимиляции.
Иуда Маккавей возглавил это объединение. В 165 году до н. э. эта небольшая группа без серьезного вооружения и опыта освободила Иерусалим и Храм, который три года был превращен греками в языческое капище: там приносили жертвы свиней.
Храм был освобожден — но ее нужно было восстановить службу. Не было ни жертвенника, ни сосудов, ни главное — меноры, сделанной из золота. Греки, вероятно, переплавили ее на слитки.
Иуда Маккавей решил сделать временную менору из древков копий — по форме похожую на менору ХАБАДа — с прямыми ветвями, а не полукруглыми.
Но была проблема: зажечь менору было нечем. Масло для меноры производили восемь дней — из одной единственной капли с каждой самой спелой маслины с вершины масличного дерева. Масло должно было быть абсолютно чистым.
И вот, в день 25 кислева, освободив храм, Маккавеи находят единственный сосуд чистого масла, запечатанный еще до осквернения храма. Его могло хватить ровно на одну ночь.
Возник вопрос:
— Ждать восемь дней, пока приготовят новое масло, и начать службу без перерывов?
— Или зажечь менору сейчас, понимая, что она будет гореть только одну ночь, а затем снова потухнет на семь дней?
Решили: пусть хотя бы сегодня она будет гореть — в знак возвращения службы.
И произошло чудо: менора горела не одну ночь, а восемь — пока не приготовили новое масло. В память об этом и зажигают ханукальную менору.
Это — поверхностный, общий сюжет. Но существует и более глубокий вопрос.
Почему рассказ о чуде отсутствует в ранних источниках? Его нет в Книге Маккавеев, написанной почти современниками событий. Его нет у Иосифа Флавия. Его нет в молитвеннике — там говорится только о победе «слабых над сильными», но не о чуде масла.
Почему?
Потому что чудеса в Храме были обычным явлением. Там постоянно происходили вещи, которые не вписывались в материальную логику мира. Это не считалось чем-то исключительным.
Главным чудом Хануки было не масло.
Главное чудо заключалось в том, что люди, не имеющие ни оружия, ни опыта, на краю исчезновения народа, решились на бой, который по всем меркам должен был закончиться провалом. И победили одну из самых мощных армий мира. Сила духа и сила веры победили там, где победить было невозможно.
Это главное чудо Хануки.
Но есть еще одна важная грань. Если сегодня спросить израильского ребенка, на чьей стороне он бы воевал 2165 лет назад, он, конечно, скажет: «На стороне Иуды Маккавея». Но мало кто знает, что эта война была не столько между евреями и греками, сколько между самими евреями. Большая часть еврейского общества хотела жить «по-гречески», создать гимназии, стадионы, переименовать Иерусалим в Антиохию. Они считали традиционный образ жизни устаревшим и обращались к грекам, чтобы подавить «религиозных».
То есть война была внутренней — между евреями, желавшими сохранить традицию, и теми, кто стремился к полной ассимиляции.
И эта внутренняя война привела к большой внешней войне. Это — вторая глубокая идея Хануки: беды еврейского народа часто начинаются из-за внутренних конфликтов.
Подытоживая: мы празднуем Хануку как праздник чуда. Чудес было несколько. Одно — что менора горела восемь дней. Но главное — что сила духа и вера сделали возможным то, что невозможно с точки зрения логики.
Мне кажется особенно важным, что мы говорим об этом сегодня, когда наш народ переживает сложный период. Нам необходимо верить. И радостно, что начинается этот праздник. А теперь, может быть, банальный вопрос. Расскажите, когда появилась традиция зажигать ханукию? Почему где-то говорят «менора», где-то «ханукия»? В чем разница семи и девяти свечей? Как исторически возник этот светильник?
Это очень хороший вопрос, потому что в израильском и вообще еврейском обществе вокруг этого существует много мифов.
Чем менора отличается от ханукии? В ханукии всегда девять подсвечников.
Восемь — потому что восемь дней Хануки мы добавляем по одной свечке: в первый день одна, во второй — две, и так далее, до восьми.
Девятая свеча — шамаш («служка»). По закону запрещено пользоваться светом ханукальных свечей: они горят не для освещения дома, а как напоминание о чуде. Но полностью не пользоваться светом невозможно. Поэтому зажигают дополнительную свечу — шамаш, от света которой можно пользоваться. Им же принято зажигать остальные свечи.
Шамаш всегда должен выделяться: быть выше или стоять отдельно, чтобы было понятно, что он не часть восьми главных свечей.
Храмовая менора имела семь ветвей — поэтому она семисвечник. Ханукальная же — девятисвечник. Это светильник, а не копия храмовой меноры.
Испокон веков ханукии делали в разных формах: дощечки с отверстиями под восемь свечей и одну дополнительную. Мода делать ханукию именно в виде храмовой меноры — довольно новая, сформировалась в конце XIX — начале XX века. Она красивая и символичная, но далеко не единственная форма.
Во многих домах, как и в моем, ханукию зажигают на оливковом масле — как это было в храме.
Но большая часть современных ханукий не похожа на храмовую менору. Это предмет творчества, эстетики, дизайна — что делает их еще более интересными.
Какие ханукальные блюда имеют самую древнюю историю происхождения? А какие считаются более новыми изобретениями? Я спрашиваю еще и потому, что в Израиле наступает сумасшедшее время суфганиет — кажется, все кондитерские сходят с ума. Есть ли четкое разделение: что считается старой традицией, а что — современной?
Ну, давайте снова «убьем Деда Мороза» и развенчаем еще один миф. Что такое суфганиет, которые сейчас делают в Израиле, и почему их едят именно на Хануку?
Суфганиет — это, пожалуй, самый «неполезный» вид еды, который только можно придумать в 2025 году. Потому что идея ханукальных блюд заключается в том, чтобы в них было максимальное количество масла. Праздник связан именно с маслом: храмовый светильник, оливковое масло, которое вместо одного дня горело восемь.
Поэтому блюда, которые традиционно едят на Хануку, должны готовиться в большом количестве масла. С древних времен, особенно у ашкеназских евреев, принято было есть ханукальные пончики — суфганиет. Настоящие суфганиет невозможно сделать «диетическими», потому что главный способ их приготовления — жарка во фритюре. А если туда еще добавить сладкое варенье — получается идеальный ханукальный пончик.
Есть и другие блюда, но все они так или иначе вращаются вокруг идеи масла. Так что если вы решите приготовить чипсы — они тоже жарятся в масле — смело можно считать их ханукальным блюдом.
В некоторых семьях в диаспоре ханукию принято ставить на окно — это редкий момент, когда евреи как бы открыто заявляют о себе: «Это еврейский дом». Каков смысл этой традиции? Откуда она взялась?
Когда в Талмуде впервые обсуждается Ханука, там поднимается вопрос: где зажигать огонь? Ведь, как мы говорили, в Персии, где жили составители Талмуда, огнепоклонники запрещали зажигать огонь не-адептам их культа. То есть если бы у еврея заметили огонь, ему было бы очень тяжело объяснить, почему он горит.
Поэтому возникли два варианта: зажигать ханукию либо на окне, либо у входа в дом. Эта традиция существует очень давно. Закон говорит так: главная идея Хануки — публикация чуда (пирсум hанес). Мы должны сделать чудо известным, показать его миру.
Значит, ханукия должна стоять там, где ее видно людям.
Но веками евреи жили среди соседей, которые могли и камень в окно бросить, и что-то похуже. В некоторых странах Европы, возможно, и сегодня евреи не всегда стремятся открыто демонстрировать свою идентичность.
Поэтому на протяжении веков ханукию чаще ставили внутри дома, у входа, напротив мезузы: мезуза справа, ханукия — слева. Каждый входящий видел светильник — чудо распространялось, но безопасным способом.
В современном Израиле принято ставить ханукию на окно или перед входной дверью частного дома — чтобы ее было видно с улицы. Поэтому во время Хануки в Израиле окна домов часто сияют.
Но есть важное исключение: если человек живет в высотке на высоком этаже, и его ханукия не будет видна с улицы, то ставить ее на окно не нужно. Она ставится либо у входа, либо просто в доме — на стол, на любую подходящую поверхность.
Так что лучшее место — окно, но только если светильник действительно виден людям.
А откуда в Израиле взялась традиция, что у каждого члена семьи своя ханукия? Мне кажется, раньше в диаспоре была традиция зажигать одну на дом. А в израильских семьях все заставлено множеством светильников. Что это означает?
Существуют две основные традиции: сефардская и ашкеназская.
Сефардская традиция говорит: ханукию зажигает глава семьи. Одна ханукия — одна семья.
Ашкеназская традиция — более «демократичная». По ней каждый член семьи зажигает свою собственную ханукию. Сначала — отец, затем все остальные.
Поэтому в религиозных семьях, где детей много, оконные подоконники превращаются в целые выставки ханукий.
Есть и другой аспект: в наши дни люди просто стали жить более обеспеченно. Масло не в дефиците, ханукии стоят недорого, и возможность иметь несколько светильников воспринимается как радость, а не роскошь.
Скажите, пожалуйста, почему Ханука в Израиле не является государственным праздником, хотя многие религиозные праздники — да?
Потому что государственными праздниками в Израиле считаются те, в которых по еврейскому закону запрещено работать. Это Рош а-Шана, Йом Кипур, первый и последний дни Суккота, первый и последний дни Песаха, Шавуот.
В Хануку работать разрешено. Зажигают огни вечером, после работы. Поэтому праздник не является выходным днем.
То же самое касается Пурима — там тоже нет запрета на работу.
Бонусом государственным праздником является Йом а-Ацмаут — День независимости.
В разных странах существуют разные традиции празднования Хануки. Можете рассказать о некоторых интересных примерах?
Да, традиций много. Одна из главных — ханукальные песни. Самая известная — «Маоз Цур». Слова у нее очень древние, а вот мелодия — удивительно европейская. Есть версия, что традиционная мелодия восходит к Германии XV века. Некоторые музыковеды замечают сходство с протестантскими хоралами эпохи Лютера — но вопрос, кто у кого заимствовал, открыт.
Есть традиции, связанные с атмосферой дома. Когда горят ханукальные свечи, желательно не работать, не заниматься делами. Лучше посидеть с семьей в теплой обстановке, поговорить. Многие приглушают свет, чтобы огни ханукии выглядели особенно ярко. Дети украшают дом лампочками — но так, чтобы никто не подумал про елку.
В нашей семье мы поем «Маоз Цур» под гитару — раз в год я достаю инструмент, и это превращается в настоящий семейный вечер. Для детей Ханука — праздник чуда и дома.
Как вам кажется, сыграла ли Ханука — как один из самых любимых праздников диаспоры — роль в формировании современной еврейской идентичности, даже нерелигиозной?
Да, однозначно. Для многих европейских евреев Ханука была последней соломинкой, удерживавшей от ассимиляции.
Особенно важную роль играла традиция ханука-гельд — ханукальных подарков или «денег». Поскольку Ханука часто совпадает по времени с католическим и протестантским Рождеством, еврейским детям в ассимилированных семьях важно было чувствовать: у них тоже есть праздник. И не один день, а восемь.
Каждый день ребенку дают небольшой подарок. Дети играют в дрейдл — часто на шоколадные монетки, которые выглядят как золотые. Все это создает атмосферу радости и принадлежности к еврейской культуре.
Я жил в Австралии и помню: в торговых центрах с одной стороны стояла огромная елка, а с другой — большая ханукия. И это тоже говорило еврейским детям: у нас есть свой праздник.
Как меняется восприятие Хануки у современной молодежи — религиозной и нерелигиозной?
У религиозной молодежи многое не меняется: они знают смысл праздника, знают законы. Для них главное — идея и чудо, а не только сами свечи.
Для светской молодежи идея часто уходит на второй план, но остается атмосфера: романтика огней, тепло дома, ощущение чуда. Многие светские молодые люди, даже если не зажигают ханукию дома, стремятся провести хотя бы один-два вечера в компании друзей на ханукальных мероприятиях.
И мой традиционный финальный вопрос. Как вы считаете: если человек никогда не отмечал Хануку, или отмечал только в детстве — с чего ему начать? Как сделать первый шаг?
Есть одна история — не знаю, насколько она буквальная, но смысл ее прекрасный. Рассказывают, что однажды хасиды обсуждали, как живет граф Потоцкий: огромные комнаты, богатство. Все завидовали. Раби Леви-Ицхак из Бердичева слушал-слушал и спросил: «А ханукия у графа есть?» — «Нет, конечно». — «Какой же он несчастный человек…»
Вот с этого взгляда и начинается Ханука.
Начать очень просто: пойти в магазин, купить ханукию (они сейчас продаются в каждом супермаркете), купить свечи или масло, купить суфганию — и зажечь первую свечу.
Не нужно идти в синагогу, не нужно ничего сложного. Просто зажгите свечи дома, дайте детям маленький подарок — и у вас появится настоящая радость, уют и атмосфера чуда. А это и есть главное в Хануке.
Леонид Меламед: «Еврейская традиция — мощнейший инструмент сохранения мировоззрения и отношения к миру»
Ханука — один из самых любимых семейных праздников. Дети его обожают. Что для вас лично и для вашей семьи самое важное и теплое в этом празднике?
Трудно выделить что-то одно или сказать что-то оригинальное. Обычно Ханука проходит во второй половине декабря — в самое темное время года, в дни зимнего солнцестояния, самые короткие в году. Во многих местах погода ненастная, не такая праздничная и теплая, как весной или летом.
Поэтому Ханука — праздник, связанный с зажиганием свечей, а это по определению свет и тепло в тот момент, когда холодно и темно. Возможность осветить такие дни, сделать это вместе с семьей, друзьями, близким кругом — и при этом вокруг не просто костра (хотя и это зимой иногда приятно), а вокруг идеи, традиции, истории праздника, который длится восемь дней и наполнен смыслом. Все вместе это создает очень доброе и праздничное чувство.
Читайте также: Зачем современному человеку еврейская культура?
Как в мироощущении человека, живущего в Европе, сочетается Ханука и традиционный европейский Christmas? Работает ли это на чувство единения с другими народами? Или вы не особенно обращаете внимание на рождественские праздники?
Это, безусловно, чувство единения. Я хорошо помню свои первые впечатления много лет назад — еще из постсоветской России, где еврейские праздники долгое время были запретными, а потом казались странными и понятными лишь узкой религиозной группе. Постепенно они проникали к более светской еврейской публике, а через нас — и к неевреям: люди узнавали, что мы празднуем, удивлялись.
Нью-Йорк очень широко отмечает Хануку: еврейское население многочисленно, и в финансовом и юридическом секторах влияние евреев заметно. Почти в каждом офисе стоит ханукия, по всему городу вывески Happy Hanukkah and Merry Christmas — вместе, одним светящимся слоганом.
Это удивительно мило. Ханука — не какая-то странная маленькая традиция «для избранных» на фоне Рождества и Нового года, а огромный, признанный, полноценный праздник. Мы можем отмечать его открыто, а окружающие — радоваться вместе с нами. Это ощущение одного большого города, который празднует все сразу.
В Лондоне — то же самое. Огни на Трафальгарской площади, ханукии в Челси, в нескольких районах города, и особенно на севере Лондона, где живут многие евреи. Это доступность и принятие еврейской традиции как значимого события — не только евреями, но и обществом.
Именно на этом фоне я впервые услышал понятие «системный расизм». Я никак не мог понять, что это значит. Мой зять, итальянец, объяснил мне. Мы гуляли по Сан-Франциско, везде попадались еврейские артефакты — и я каждый раз удивлялся, как непривычно это видеть в обычном городском ландшафте. Он сказал: «Вот это и есть признак того, что ты вырос в системном расизме».
Я спрашиваю — почему? Он объясняет: «Потому что ты сам рассказывал: в СССР ты не отказывался от еврейства, но как бы стеснялся. Не из страха — а потому, что система воспитала чувство, будто быть евреем — неловко. Это и есть системный расизм: когда человек начинает стесняться себя».
Говорят, что в Египте с евреями происходило почти то же самое: они были на грани полной утраты идентичности.
Советский Союз довел нас почти до такого состояния. Поэтому мое удивление и восторг от того, что в Лондоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско еврейские символы стоят рядом с общегородскими — это стало для меня личным исцелением от прошлого. Оказывается, не стыдно. Оказывается, можно. И даже должно быть.
Ханука — один из тех праздников, которые отмечают и религиозные, и нерелигиозные евреи. Один из самых известных и объединяющих. Как вы считаете, помогают ли такие праздники — и особенно Ханука — сохранять еврейскую идентичность людям, которые в какой-то момент жизни могли быть от нее оторваны?
Конечно. Еврейская традиция в целом — мощнейший инструмент сохранения и мировоззрения, и отношения к миру, к Всевышнему.
Если человек по разным причинам не может или не хочет погружаться в глубокий духовный аспект, то радостная, теплая традиция сама по себе все равно остается с ним. Она передается детям — и, возможно, кто-то из них потом захочет узнать глубже: зачем это, почему, откуда.
Скажите, Леонид, а есть ли в вашей семье какая-то особенная ханукальная традиция, особенно вам дорогая?
Мы сейчас живем в разных городах и странах. Поэтому у нас есть такая семейная традиция: каждый в своем доме зажигает свечу — и каждый вечер отправляет фотографию: вот первая свеча в Лондоне, вот первая в Нью-Йорке, вот в Сан-Франциско, вот в Тель-Авиве, вот в Москве…
Так мы как бы зажигаем свечи друг другу — на расстоянии. Такая традиция.
Чудесная. Есть ли у вас любимое блюдо на Хануку — то, что обязательно должно быть в эту праздничную неделю?
Ну, кто не любит блюдо, в котором много масла? Наш организм это физиологически любит. Поэтому всякие пончики, латкес, просто жареная картошка в масле — трудно не любить. Детям иногда не позволяешь много, но хоть чуть-чуть на праздник — обязательно нужно себе позволить.
Дети, особенно когда были маленькие, не давали забыть про пончики. И я думаю, что и в этот раз наша младшая, хотя уже подросшая, все равно потребует купить пончики. Да мы и сами не против.
Какого-то особенного семейного рецепта нет, но мы знаем: такие блюда должны быть на столе, и мы им не откажем. С Божьей помощью — не откажем.
Все о еврейских традициях, истории и современной жизни — в телеграм-каналах проекта «Магид»