Писатель Борис Лейбов специально для «Сегодня в Израиле» продолжает рассказывать о книгах на русском языке, заслуживающих особого внимания.
Читайте также прошлую колонку: «Путеводитель по молодому Набокову»
Из текстов об эмиграции, написанных на протяжении двадцатого века, наберется внушительная библиотека. Благодаря только одной большой тройке – Сирин (псевдоним Владимира Набокова – прим. ред.), Бунин, Газданов – мы прекрасно осведомлены о тяготах человека-разумного, покинувшего родину насовсем. Однако с феноменом «релокации», как и самим термином, вошедшим в русскую речь после февраля двадцать второго года, на уровне большой литературы читатели еще не сталкивались.
Антон Секисов, молодой прозаик, но уже обеспечивший себе имя на карте русской романистики текстами «Бог Тревоги» и «Комната Вагинова», написал компактный и убедительный роман «Курорт» о невнятном времени и непримечательном герое.
Герой повествования – безликий Митя, 37-летний москвич, чье неприятие войны вылилось в одинокий пост в фейсбуке, незамеченный ни его коллегами, ни друзьями, никем, кроме начальства. Митя теряет работу, не сказать, что любимую, и предпринимает следующий оппозиционный шаг – переезд в курортный грузинский городок на берегу Черного моря.
Секисов пишет плотную, выверенную и спокойную прозу. Его текст не страдает от писательских болезней, чьи частые симптомы – жонглирование прилагательными, дабы удивить неискушенного читателя псевдо-мастерством. Автор уверенно, из главы в главу, строит мир «релокации» – мир безвременья и неопределенности, и помещает в него своего жалкого Митю. Курортный город – место действия – пустой и неустроенный, скорее даже неживой в несезон, ловко передает состояние «релоканта», если смотреть на «релокацию» как на чистилище, на канат, натянутый между «вошел не в ту дверь, простите, пожалуйста» и «захлопнул дверь насовсем». Секисову удается достоверно передать чувство прозябания, переживаемого героями. Митя и его новое окружение напоминают случайных чеховских персонажей, застигнутых на полустанке метелью и застрявших там до конца непогоды. Вот только в «Курорте» метели нет, а герои все-так и сидят по лавкам, не решаясь выйти.
Нелепого Митю, бывшего заурядного журналиста, Сексисов наказывает унизительной работой. Герой ведет переписку с донаторами юной вебкам-модели Лизы от ее лица. Этим протагонист занят днями, а вечерами он успокаивает себя просмотром «Утиных историй» (привет, воскресное телевиденье детства!) и мыслью о любимой, не последовавшей за ним, как жена декабриста.
Особая радость читателя – узнавание знакомых типажей среди второстепенных героев. Чего стоит только одна пара, митины соседи, которым не достает ума принять случайность. Это те самые знакомые знакомых, которым повсюду мерещатся заговоры и закономерности. Это те самые люди, которые говорят несусветные глупости с умным, всепонимающим выражением лица. Собственно, они – старожилы «Курорта», предрелокационные поселенцы, бежавшие не от призыва, а от лишения свобод в виде обязательного ношения масок в пандемию.
Среди множества достоинств стоит отметить размер текста. В эпоху окололитературных «кирпичей», коими можно забивать скот, «Курорт» читается за четыре часа. Отдельная благодарность автору за непроговаривание никаких травм, за игнорирование «токсичных отношений» и за отсутствие «эмоционального роста» героев.
К сожалению, есть и минус – финал романа, такой же неудовлетворительный, как ретроградная эякуляция, повторяющий последние пять минут не лучшего из фильмов Брайана Де Пальма «Путь Карлито». Впрочем, текст в целом с лихвой искупает это огорчающее совпадение.
