Если мы слышим слово «антисемитизм», то перед глазами сразу возникают ужасные картины Катастрофы, которая в XX веке захлестнула Европу волной мучений и смертей еврейского народа. Но если посмотреть на всю историю нашей цивилизации, то мы увидим, что Холокост — это некая кульминация данного процесса; причем кульминация настолько жестокая, что все остальные фрагменты проявления нетерпимости к евреям меркнут перед одной лишь ее тенью или упоминанием. Но если нацистская идеология Гитлера — это условный апогей, то что происходило до этого? Когда все началось? Где искать истоки антисемитизма? Давайте разбираться.
Один бог среди множества
Чтобы понять, почему евреи стали объектом подозрения и неприязни, нужно вернуться к самому началу — к тому моменту, когда они впервые заявили о себе. И сделали это весьма необычным способом.
Во всем древнем мире господствовало язычество. Пантеоны богов были разными, но логика — одна: если у меня есть мой бог, а у тебя — твой, мы не враждуем. Мы просто приносим дары разным сущностям. Более того, древние понимали: бог грома в Вавилоне — это почти то же, что бог грома в Египте. Просто другое имя. Боги путешествовали с народами, принимали местные черты, и никакой трагедии в этом не было. Это был мир богов, где места хватало всем.
И вот посреди этой полиэтничной и политеистической гармонии появляется народ, который говорит: «Нет, ваш бог — это не наш бог. И вообще — бог только один. И наш. И он — невидим». Это был вызов. Невидимый бог, не имеющий образа, имени во множественном числе, места на горе, в храме или в статуе — был не просто странным. Он разрушал саму логику древнего мира.
Монотеизм евреев отказывался признавать всех остальных. И именно в этом кроется первый, глубинный источник отчуждения. Евреи не поклонились Вавилону. Не растворились в Египте. Не приняли богов Рима. Их Бог был принципиально другим — и вместе с ним другими были и они. С этого начинается культурная изоляция евреев. Не в силу какой-то ненависти, а из-за фундаментального несходства взглядов на саму суть мира.
Необщительный культ
Уже в эллинистическую эпоху появляется целый корпус античных текстов, в которых евреи изображаются как чуждые, асоциальные, мрачные и упрямые. Египетский жрец Манефон (III век до н. э.) писал, что евреи были изгнаны из Египта как нечистые и прокаженные, а их вождь Моисей — не пророк, а жрец-отступник. Историк Тацит утверждал, что евреи «ненавидят всех прочих» и что их обычаи «противны человеческой природе». Страбон, географ и философ, считал иудаизм «необщительным культом».
Во всех этих текстах уже содержатся ранние элементы будущего антисемитского дискурса: изоляция, презрение к чужим богам, странные обычаи, упорное нежелание ассимилироваться. Евреи представлялись не как один из многих народов, а как народ, упорно не желающий быть частью мира.
А можно ли сказать, что евреи сами это спровоцировали?
Если весь мир жил в системе многобожия, а евреи вдруг нарушили этот порядок, заявив: «Бог — один, и он наш», — не они ли и породили отторжение? Если они не желали смешиваться, не принимали чужие обычаи, не ели с другими за одним столом — то не естественно ли, что окружающий мир это воспринял с раздражением?
С одной стороны, евреи действительно были неудобны. Они ставили свою духовную исключительность выше желания быть принятыми. Они не искали слияния, но сохраняли границу. Их закон был жестким, их общины — закрытыми, их Бог — единственным. Но с другой стороны, почему нет? Они имели на это право.
Другие
Как бы там ни было, до появления иудаизма не было народа, который так радикально бы утверждал: «все ваши боги — ложь, а наш — истина». Были отдельные философы (например, в Индии или Греции), которые размышляли о едином начале, но это были индивидуальные заявления, а не коллективная вера, закрепленная законом, традицией и образом жизни. Евреи стали первым народом, который построил общество, религию и идентичность на абсолютной исключительности своего Бога; связал с этим моральный кодекс, политическую историю и судьбу народа; отказался признавать чужих богов — даже в тех случаях, когда это угрожало их жизни или свободе.
Это беспрецедентно. Они стали первыми «другими» в метафизическом смысле. До них можно было быть чужим по языку, одежде, богу — но ты был частью общего устройства мира. А евреи его оспорили. Вот почему антисемитизм начинается не с погромов, а с некоего философского потрясения. С ощущения, что есть народ, который не просто другой, а неприемлющий твой мир вообще.
Александрия: первый еврейский погром
Прошло несколько столетий. Еврейские общины расселялись по всему Средиземноморью — от Вавилона до Рима, от Карфагена до Александрии.
Александрия была моделью мира: полисом, где вперемешку жили греки, египтяне, римляне, евреи и другие народы. Евреи здесь составляли большую и влиятельную общину — они строили синагоги, занимались ремеслом, имели образование. Они постепенно приживаются, учат язык, торгуют, платят налоги, живут среди других. Но при этом остаются собой. Не едят вместе с чужими. Не участвуют в языческих ритуалах. Не присягают на верность чужим богам. Их суббота раздражает трудящихся. Их одежда, их обряды, их молчание — все напоминает о том, что они не такие, как все остальные.
Но была еще одна вещь, которая особенно злила окружающих. Евреям позволяли то, что не позволяли другим. В Римской империи существовал имперский культ. Во всех городах, во всех храмах народов, живущих под властью Рима, следовало устанавливать статуи императоров, приносить им дары и публично признавать их божественность. Евреи отказывались это делать. Их вера запрещала изображать Бога, тем более — поклоняться человеку. Какое-то время Рим позволял им не участвовать в этом ритуале и не ставить статуи императоров. Но тут возмутились греки и египтяне в Александрии. Они спрашивали, а почему им можно? Почему мы все обязаны, а они — нет?
Тут мы снова возвращаемся к ощущению, которое вызывали евреи, — инаковость. Она стала тем топливом, благодаря которому в 38 году н. э. в Александрии вспыхнули первые в истории еврейские погромы. Тогда в Риме правил император Калигула, а римским наместником в Египте был Авл Флакк. Еврейские кварталы были разорены, дома сожжены, людей гнали, били, убивали.
Неблагонадежные элементы общества
В 66 году н. э. вспыхнуло первое крупное иудейское восстание. Через полвека, в 132 году, вспыхнуло еще одно восстание под предводительством Бар-Кохбы. После этого Иудея была выжжена, Храмовая гора засеяна солью, Иерусалим переименован в Aelia Capitolina, а сама провинция стала называться Палестина, чтобы стереть упоминание о народе, который жил здесь веками. С этого момента евреям запрещено было даже приближаться к Иерусалиму.
С каждым поколением образ еврея в римском сознании менялся в худшую сторону. Сначала это был просто странный народ с мрачными обрядами. Потом они стали для римлян отказниками, презирающими чужих богов. А после восстаний превратились в «фанатиков» и «мятежников».
Если начиналось все с культурного отторжения, то закончилось это политическим недоверием, которое не исчезнет и через тысячу лет. Евреи стали «неблагонадежны», «они готовят заговор». Эти слова прозвучат снова уже в средневековье, они будут звучать в Испании, во Франции, в Германии, в России. Но истоки надо искать здесь — в Иудее, разрушенном Храме и непокоренной вере.
Как христианство изменило взгляд на евреев?
До появления христианства евреев не любили, подозревали, иногда ненавидели, но все же воспринимали их как один из многих народов. Все изменилось, когда из иудейской среды выросло новое учение — христианство.
Христианство сначала не противопоставляло себя иудаизму. Напротив, первые христиане считали себя евреями, принявшими истину. Но со временем, по мере роста числа обращенных язычников и отдаления от еврейской традиции, начался разрыв. И в этом разрыве нужно было объяснить, почему одни приняли истину, а другие отвергли. Так родился первый христианский постулат: «евреи не узнали своего Мессию». Мало того — они его убили. Этот образ еврея как убийцы Христа станет ядром христианского антисемитизма. С этого момента евреев перестают просто не любить. Их начинают видеть как виновных в некоем метафизическом грехе. Это уже не просто инаковость. Это вина, передающаяся по крови.
Крестовые походы
В какой-то момент «священный» гнев становится оружием массового кровопролития. В 1095 году папа Урбан II призывает христиан Европы к великому походу — освободить Святую землю от «неверных». Тысячи рыцарей, крестьян, разбойников и фанатиков двинулись на Восток. Но еще до того, как они увидят мусульман, они встретят других «неверных» — евреев своих собственных городов.
С этого момента еврей в христианской Европе становится мишенью по умолчанию. Появляются новые формы обвинений, мифов и страха. Антисемитизм становится фантастическим и суеверным, а ненависть подогревается не фактами, а воображением.
Кровавый навет
В 1144 году в английском городе Норидже умирает мальчик. Его тело находят в лесу. Виновных нет. Но местный монах начинает распространять слухи о том, что это евреи убили ребенка в ритуальных целях. Так рождается кровавый навет — миф о том, что евреи якобы похищают христианских детей, истязают их и используют их кровь в пасхальных обрядах. Важно сказать, что у этого навета не будет ни одного доказанного случая. Несмотря на это, кровавый навет станет шаблоном для последующих столетий во многих городах Европы. Сотни еврейских общин будут вырезаны. Иногда после исчезновения ребенка. Иногда просто так, «на всякий случай».
Распространение чумы
В 1347 году в Европу пришла чума. Люди умирали за считанные дни, причем в таких количествах, что города теряли до половины своего населения. Мир рушился, а когда рушится мир человек ищет виноватого. И еврей оказался для этого идеальным кандидатом. Так родился слух о том, что евреи якобы отравили колодцы, чтобы умертвить христиан. Мол, чума поразила только христиан, а евреев — нет. Конечно, это была ложь, потому что евреи умирали тоже, но жили в более изолированных условиях, что могло давать иллюзию того, что у них все хорошо. Но никто не разбирался. В Швейцарии, Германии, Франции, Австрии вспыхивают стихийные казни. Людей вытаскивают из домов, бросают в костры, сжигают вместе с детьми. Целые общины исчезают за день. В некоторых городах еврейское население было уничтожено полностью.
При этом усиливается убежденность в том, что евреи — чужаки, которые ненавидит всех вокруг и тайно готовят уничтожение европейцев. Чума прошла, а миф остался.
Прообраз желтой звезды
В 1215 году Четвертый Латеранский собор католической церкви принимает решение о том, что евреи (и мусульмане, кстати, тоже) обязаны носить отличительные знаки, чтобы «не вводить христиан в заблуждение» и не допускать смешения. Так появляется желтый круг, нашитый на одежду. В других странах это были колокольчатая шляпа, пятно или особый цвет ткани. Этот принцип принудительной видимости переживет века и дойдет до XX века в виде желтой звезды Давида.
Первое гетто
В 1516 году в Венеции учреждается первое в истории гетто — замкнутый квартал, в котором обязаны жить все евреи города. На ночь ворота запираются. Без разрешения выйти нельзя. Слово ghetto происходит от венецианского gheto nuovo — «новая литейня», по названию промышленной зоны, куда переселили евреев. Но очень скоро слово теряет нейтральный смысл и становится синонимом изолированности, подозрительности и опасности. А сами гетто появляются по всей Европе.
Испания: реконкиста, инквизиция и изгнание
Евреи жили в Испании с римских времен, но по-настоящему расцвела их культура в период мусульманского владычества. С VIII по XI век в Аль-Андалусе евреи занимали высокие посты, были врачами, поэтами, философами. Здесь писали книги, создавали богословие, переводили Аристотеля. Но с началом Реконкисты все меняется. Христианская Испания возвращает себе города и земли. Сначала евреи остаются под защитой королей, поскольку приносят доход, умеют вести дела, знают языки и дипломатию. Однако это затишье продолжается недолго. Приходит буря.
В 1391 году начинаются погромы, которых Испания не знала до этого. Во многих городах евреев насильно крестят. Тысячи погибают. Некоторые пытаются спастись бегством, другие принимают христианство. Так возникает новая категория — конверсо, то есть новообращенные. В 1492 году Фердинанд и Изабелла подписывают Альгамбрский эдикт. Указ обязывает всех евреев либо креститься, либо покинуть страну.
Казалось бы, если теперь еврей стал христианином, то его проблемы на этом закончились. Как ни странно — нет, потому что теперь их обвиняли в лицемерии, двоеверии и предательстве (причем в предательстве их обвиняли также и свои). Появляется новое слово — маран. Так испанцы называли скрытых евреев, которые живут под видом христиан. Мол они крестились, но продолжают соблюдать свои традиции.
Для поиска и наказания таких людей создается особый институт — испанская инквизиция. Она занимается не конкретно иудеями, а в целом крещеными, которых подозревают в ереси. Начались сотни допросов, доносы, пытки, публичные аутодафе. Человек мог быть арестован за то, что мылся в пятницу вечером, не ел свинину или слишком часто менял белье — все это считалось «признаками иудейства».
Вечный странник
После изгнания из Испании еврейский народ оказался рассеян по множеству стран — от Османской империи до Польши, от Северной Африки до Италии. Евреи превращаются в вечного странника, чье присутствие «терпят». Так начинается новый этап. Антисемитизм перестает быть вспышкой и становится фоном, повседневностью. Еврей — это уже не враг веры, а человек вне мира, чужак в чьей бы стране он ни жил. И в этой незаметной, но постоянной изоляции зреет почва для новых форм ненависти.
Как ненависть к религии превратилась в ненависть к природе?
Ключевой парадокс XIX века в том, что, казалось бы, с исчезновением религиозной власти исчезнут и религиозные предрассудки. Просвещение, наука, светская этика, равенство перед законом — все это должно было уничтожить древние формы ненависти. Но произошло обратное.
Когда церковь теряет авторитет, а догматы — свою силу, человек остается с теми же страхами, но уже без объяснений. И тогда на место религиозной вражды приходят новые, светские формы: биология, социология, расовая теория, национализм. Все то, что призвано объяснить, почему одни — «свои», а другие — «чужие».
Место теологии заняла наука, точнее, ее суррогат. Утверждение, что евреи «прокляты Богом», было заменено на мысль, что евреи просто устроены иначе — по крови, по черепу, по поведению. Убеждение, что еврей может спастись через крещение, сменилось на мысль, что еврей не может спастись вообще, потому что он таким родился. На смену средневековому «еврей отверг Христа» пришло: еврей разрушает нацию, подменяет мораль, расшатывает общество. И если раньше его можно было крестить и «спасти», то теперь — его можно только изолировать, изгнать или уничтожить.
Теперь евреев ненавидят не за их веру, а за их кровь.
Дело Дрейфуса
Франция, 1894 год. Капитан Альфред Дрейфус — офицер генерального штаба, образованный, дисциплинированный, родом из еврейской семьи. Он верит в Республику, в армию, в принципы просвещения. Но Франция, в которой он живет, уже больна антисемитизмом.
Когда в армии обнаруживают факт шпионажа в пользу Германии, первым подозреваемым становится Дрейфус. Против него нет доказательств, он просто еврей. Дрейфуса лишают звания, ломают саблю, публично унижают на плацу, а затем отправляют на каторгу. Только в 1906 году он будет полностью реабилитирован, вернется в армию и даже получит орден. Но этот случай показал, что даже в такой просвещенной, светской, республиканской стране как Франция еврей не может быть до конца своим.
За процессом внимательно следит венский журналист Теодор Герцль. Он, как и многие, верил: если евреи ассимилируются, станут частью общества, примут язык, форму, культуру — все изменится. Но дело Дрейфуса доказывает обратное. Еврей может быть французом, офицером, патриотом — и все равно его предадут. Просто потому, что он еврей. Так Герцль напишет книгу «Еврейское государство» и положит начало политическому сионизму.
Дело Бейлиса
В 1911 году в Киеве находят тело подростка Андрея Ющинского. Очень быстро распространяется слух о том, что мальчика убили евреи, якобы для своего ритуала. По подозрению в преступлении арестовывают еврея, простого служащего кирпичного завода Менахема Бейлиса. Против него нет ни свидетелей, ни улик, но следствие настаивает на его вине. Газеты массово раздувают панику. В конце концов Бейлиса оправдали: ложь оказалась слишком грубой, а защита — слишком сильной.
Дело Бейлиса показало, что антисемитизм не обязательно развивается линейно, но может откатываться назад. Этой историей Российская империя воскрешает кровавый навет — тот самый миф, который родился еще в 1144 году. Это возвращение к донаучному мышлению внутри государства, претендующего на модернизацию. И это яркое напоминание о том, что антисемитизм может жить внутри любой системы, даже с гимназиями, операми и газетами.
Вместо эпилога
Смотря на этот срез истории, мы можем увидеть, что евреев невзлюбили не за то, что они евреи и даже не за их религию, но за то, что они по сути создали новый мир. Именно с них начинается зарождение новой цивилизации, в которой мы живем по сей день. Именно тогда в Междуречье заканчивается эпоха язычества и возникает эра монотеизма. Такие серьезные перемены не происходят безболезненно, потому что это сродни тому, как если бы человеку полностью ломали хребет, пересобирая его кости в новом порядке. Только вместо человека мы видим целый мир, а вместо хребта — его привычное устройство, понимание того, что такое хорошо, а что такое плохо, его ценности и смысл существования. И если обратиться к Книге Исхода, где Бог нарицает евреев «избранным народом», что подразумевает под собой большую ответственность и ношу, то можно увидеть, что в данном моменте религиозный текст прекрасно отражает историческую реальность. Евреи действительно стали избранным народом, особенным народом, потому что они разрушили старую цивилизацию и построили новую. И за этот болезненный процесс их возненавидели. И даже потом, когда все остальные народы со временем перешли от язычества к монотеизму, когда все начали жить понятиями совести и морали, на которых построено современное общество, ненависть к евреям не исчезла. Более того, в XX веке она достигла своего максимума — Холокоста, или как эти события называют в самом Израиле — Катастрофы. Но об этом мы поговорим в следующий раз.