На этой неделе политический обозреватель 12 канала Амит Сегаль опубликовал неожиданную новость. По его сведениям, два непримиримых идеологических оппонента обсудили вопрос о снижении электорального барьера на выборах в Израиле. Речь идет о Симхе Ротмане из «Религиозного сионизма» и Аймане Уде, председателе арабской фракции РААМ-ТААЛ.
«Это случилось в день, когда президент Трамп выступал в Кнессете, — рассказал Уде. — Он подошел ко мне и спросил, что я думаю о снижении порога. Я ответил, что это серьезная тема, и мы обсудим ее внутри партии». Ауда уточнил, что речь не шла о формальной встрече: «Это был разговор на ходу, буквально полминуты. Когда инициатива будет представлена официально, мы сформируем нашу позицию».
Сразу же появились спекуляции на тему того, что в этом заинтересован премьер-министр Биньямин Нетаниягу и снижение электорального барьера играет ему на руку на ближайших выборах. Для того, чтобы разобраться, так ли это, надо понимать историю вопроса.
История электорального барьера
Избирательная система Израиля, основанная на пропорциональном представительстве, уникальна тем, что вся страна является единым избирательным округом. Это обеспечивает высокий уровень представительства, но одновременно порождает политическую фрагментацию — множество мелких партий в Кнессете и нестабильность коалиций. В попытке найти баланс между представительством и управляемостью в разные годы израильские законодатели неоднократно меняли электоральный барьер — минимальный процент голосов, необходимый партии для вхождения в парламент.
От 1%к трем с лишним
Первоначально, с момента первых выборов в 1949 году, электоральный барьер в Израиле составлял всего 1%. Это означало, что любая партия, получившая хотя бы один процент голосов, могла претендовать на место в Кнессете. Такая система позволила существовать десяткам мелких партий, которые могли быть представлены в Кнессете всего одним депутатом.
В 1992 году Кнессет впервые повысил порог до 1,5%, пытаясь ограничить политическую раздробленность и уменьшить количество фракций, однако реальный перелом произошел в 2003 году, когда порог был увеличен до 2%, а затем, в 2014 году — до 3,25%.
Политические мотивы и последствия
Повышение порога всегда сопровождалось острыми политическими дебатами. Его сторонники утверждали, что это способствует созданию более устойчивых коалиций, уменьшает влияние мелких партий-шантажистов и делает парламент более функциональным. Противники же видели в этом угрозу демократическому многообразию, особенно для арабских и периферийных партий, которые традиционно борются за ограниченный электорат.
Одним из видных сторонников повышения электорального барьера в 2014 году был глава партии НДИ Авигдор Либерман. Повышение минимального числа голосов ставило под угрозу прохождение в Кнессет арабских партий, которые сами по себе довольно раздроблены и зачастую враждуют между собой.
Однако этот шаг привел к обратному результату. Арабские партии были вынуждены объединиться в Объединенный арабский список, чтобы избежать выбывания из парламента. Это привело к временному усилению их политического влияния — на выборах 2015 года список получил 13 мандатов и стал третьей по величине фракцией Кнессета.
Современные дебаты: возвращение к низкому порогу?
В нынешних дебатах политические аналитики отмечают, что коалицией движет двойная мотивация.
- Во-первых, снижение барьера может предотвратить потерю голосов правого лагеря, если на выборах появятся новые мелкие партии, близкие к «Ликуду» или к религиозному сектору.
- Во-вторых, шаг может привести к распылению голосов на левом фланге, где традиционно сильна фрагментация — между партиями центра, левых и арабскими списками.
Неожиданным аспектом является то, что некоторые арабские партии, включая «Хадаш–Тааль» Аймана Уде, готовы рассмотреть идею снижения порога, поскольку это может облегчить им возвращение к самостоятельному участию в выборах.
Однако при более тщательном рассмотрении этого вопроса заинтересованность в снижении электорального барьера со стороны Биньямина Нетаниягу не столь очевидна. Мотивация Симхи Ротмана ясна — его партия сегодня по опросам не добирает голосов для того, чтобы своими силами пройти в Кнессет, а вот для блока Нетаниягу это может быть невыгодно, поскольку на пороге электорального барьера не только его сторонники по коалиции.
Для примера, на прошлых выборах еще одна арабская партия, БАЛАД, отколовшаяся от Объединенного арабского списка, набрала 2,9% и не прошла в Кнессет. Если барьер будет понижен, вероятность их возвращения довольно велика.
Кроме БАЛАД и «Религиозного сионизма» по существующим опросам на грани прохождения в Кнессет также партия Бени Ганца «Государственный лагерь». Таким образом, общий баланс между правыми и левыми среди кандидатов на вылет из Кнессета не обязательно в пользу Нетаниягу и его блока.
Помимо этого, снижение электорального барьера повысит мотивацию различных сил как в правом, так и в левом лагере самостоятельно пойти на выборы. При этом, как показывает практика прошлых лет, большинство из них в итоге не добьется желаемого результата, и голоса избирателей попросту будут потрачены зря.
Выводы
Таким образом, рациональность снижения электорального барьера вызывает сомнения как для Нетаниягу, так и для его оппонентов. Кроме того, можно с большой долей уверенности предположить, что лидеры других партий, которые стопроцентно проходят в следующий Кнессет, не захотят менять существующую ситуацию, ставя под угрозу возникновение конкурирующих партий в своем сегменте избирателей.