17 декабря в мире отмечают Международный день защиты секс-работников от насилия и жестокости. Это редкий повод поговорить вслух о теме, которую обычно предпочитают обходить стороной. Проституция остается одной из самых табуированных сфер человеческой жизни, окруженных мифами, моральными оценками и неловким молчанием.
Между тем мы удивительно мало знаем о явлении, которое сопровождает человечество на протяжении всей его истории. Обмен сексуальных услуг на деньги, защиту или ресурсы существовал в древних городах Месопотамии, в античном мире, в средневековой Европе и в современных мегаполисах. Менялись эпохи и нормы, но сама практика не исчезала, лишь принимала новые формы.
Попытки запретить или вытеснить проституцию предпринимались снова и снова. Однако каждый раз становилось ясно, что речь идет не о маргинальном отклонении, а о сложном социальном механизме, тесно связанном с экономикой, властью, гендерными ролями и представлениями о теле и морали.
В этот день имеет смысл отложить привычные клише и попробовать разобраться, откуда взялась проституция, как менялось отношение к ней в разные эпохи и почему разговор о ней до сих пор остается болезненным. Не для того, чтобы оправдывать или осуждать, а чтобы понять. Потому что без понимания невозможно говорить ни о защите, ни о правах, ни о реальной истории общества, в котором мы живем.
Древний мир и храмовые бордели
Одни из самых ранних упоминаний практик, которые исследователи уподобляют проституции, относятся примерно к 2400 году до н.э. и происходят из Древней Месопотамии. В источниках, происходящих из города Урук, упоминаются храмы богини Иштар — божества любви, плодородия и войны. В более поздней историографической традиции именно с ними иногда связывают существование так называемых храмовых борделей.
Согласно ряду реконструкций, в таких пространствах могли находиться разные категории женщин. Одни участвовали в ритуалах и религиозной службе, другие обслуживали посетителей храмового комплекса, третьи находились в наиболее уязвимом положении и занимались уличной формой сексуального обмена. При этом современные историки подчеркивают, что источники фрагментарны, а границы между ритуалом, зависимостью и коммерческим сексом в древних обществах были размыты.
Мужская проституция также упоминается в ряде древних культур. В финикийской и, по некоторым данным, сардинской традиции она связывалась с культом богини Астарты — ключевой фигуры в пантеоне Восточного Средиземноморья, ассоциировавшейся с плодородием, сексуальностью, любовью и войной. В этих случаях сексуальные практики интерпретировались не только как форма обмена, но и как элемент религиозного или социального ритуала, хотя степень их добровольности остается предметом научных споров.
В библейских текстах Древнего Израиля проституция упоминается неоднократно, но почти всегда в контексте морального осуждения и социальной уязвимости. Истории о Тамаре и Иуде или Раав из Иерихона показывают, что это занятие воспринималось как часть социальной реальности, связанная с бедностью и отсутствием защиты, а не как институционально оформленная профессия.
Подобные практики существовали и за пределами Ближнего Востока. В доколумбовой Мезоамерике, в частности у ацтеков, источники упоминают контролируемые бордели — cihuacalli, находившиеся под надзором властей и связанные с богиней Тласолтеотль, покровительницей очищения и телесных удовольствий.
Общий мотив всех примеров — в том, что в древнем мире сексуальный обмен почти никогда не существовал вне религиозного, социального или правового контекста.
Античные порне
Античная Греция и Римская империя стали первыми обществами, где проституция оформилась как элемент городской экономики. В отличие от сакральных практик древнего мира, здесь сексуальный обмен все чаще существовал как рыночная деятельность, встроенная в повседневную жизнь полиса и имперского города.
В Древней Греции женщин, занимавшихся сексуальной торговлей, называли порне — от глагола «продавать». Большинство из них были иностранками, метэками или рабынями. Многие работали самостоятельно, платили налоги и существовали как отдельная социальная группа. Оплата варьировалась: наряду с дешевой уличной проституцией существовал и феномен гетер, получавших высокие гонорары.
Гетеры занимали особое положение. Они могли быть образованными, участвовать в пирах и интеллектуальных беседах, иметь длительные связи с влиятельными мужчинами. Фигуры вроде Лаис из Коринфа вошли в культурную память античности, хотя их относительная свобода не отменяла правовой и социальной уязвимости.
Источники приписывают афинскому законодателю Солону создание государственных борделей, доходы от которых поступали в казну. Проституция рассматривалась как неизбежная и потому подлежащая контролю сфера. Мужская проституция также существовала и касалась прежде всего рабов, юношей и социально зависимых мужчин.
В Римской империи проституция была легальной и широко распространенной. Секс-работники подлежали регистрации, могли работать в борделях или самостоятельно и находились под надзором городских властей. Большинство составляли рабыни или бывшие рабыни, относившиеся к категории infames — людей с ограниченными гражданскими правами.
Проституция считалась допустимой услугой, но те, кто ее оказывал, исключались из числа «уважаемых» граждан. Это позволяло обществу одновременно пользоваться их трудом и дистанцироваться от него морально. Государство извлекало из этой сферы прямую выгоду. Император Калигула ввел специальный налог на проституцию, отмененный лишь в конце IV века при Феодосии I на фоне христианизации империи.
Средневековье: терпеть, но осуждать
С усилением роли религии проституция не исчезла. С одной стороны, она однозначно осуждалась как грех. С другой — богословы вроде Блаженного Августина допускали ее существование как «меньшее зло», способное предотвратить более серьезные нарушения общественного порядка, прежде всего насилие. Логика «терпеть, но осуждать» стала определяющей для средневековой Европы.
Практики регулирования различались по регионам. В Северной Европе проституцию чаще просто терпели, не оформляя институционально. В Южной городские власти, напротив, лицензировали бордели, считая контроль более эффективным, чем запреты. Такие заведения находились под надзором муниципалитетов, приносили доход в казну и располагались в строго определенных районах.
Показателен пример Лондона. Бордели в районе Саутварк находились под контролем епископа Винчестерского и фактически ему принадлежали. Этот парадокс — участие церковных структур в управлении тем, что официально считалось грехом, — хорошо иллюстрирует средневековую модель сосуществования морального осуждения и практической терпимости.
К концу XV века отношение к проституции заметно ужесточается. Распространение сифилиса после открытия Нового Света сделало проституток символом эпидемий и общественной угрозы. Во многих городах официальные бордели закрыли, а проституцию вытеснили в подполье.
Гарем как легализованная проституция
В исламском мире подход был иным, но не менее противоречивым. В VII веке пророк Мухаммед запретил проституцию как греховную практику — формально она считалась недопустимой. При этом широко существовало наложничество, тесно связанное с институтом рабства.
Женщины с Кавказа, из Африки и Европы попадали в гаремы правителей и знати, где их сексуальная эксплуатация была легализована не через рынок услуг, а через статус собственности. С точки зрения права они не считались проститутками, поскольку сексуальные отношения оформлялись как часть владения рабыней. Фактически же речь шла о системе, позволявшей удовлетворять сексуальный спрос, не нарушая религиозного запрета на проституцию.
Отдельного упоминания заслуживает практика временного брака — мут’а, допускаемая в некоторых шиитских течениях и запрещенная суннитскими халифами. Формально она представляла собой брак, заключенный на заранее оговоренный срок. На практике в ряде случаев мут’а выполняла функцию легализованного сексуального обмена, оставаясь при этом в рамках религиозного договора.
Новое время: борьба за нравственность
До XVI века Европа, в целом, сохраняла средневековую модель отношения к проституции. Моральное осуждение сочеталось с практической терпимостью. После Средневековья этот баланс начинает смещаться.
XVI век становится эпохой религиозного раскола. Реформация, начатая Лютером и Кальвином, обвиняла католическую церковь в коррупции и требовала очищения веры. В ответ католицизм запускает Контрреформацию, также усиливая контроль над повседневной жизнью. Разные конфессии вступают в соперничество за право считаться «истинной» верой.
Это соперничество выходит за рамки богословия. Контроль над телом и сексуальностью становится важным инструментом демонстрации моральной чистоты общества. Секс воспринимается как самая наглядная и потенциально опасная сфера. Если в городе меньше разврата, если проституция запрещена или вытеснена из публичного пространства, значит, порядок соблюден, а вера правильная.
При этом борьба за нравственность не означала исчезновения сексуального обмена. Скорее речь шла о его перераспределении и новых формах регулирования. Показателен пример Италии эпохи Возрождения. В Венеции и Риме процветала культура куртизанок, прежде всего cortigiane oneste — образованных и социально заметных женщин, обслуживавших элиту. Они занимались музыкой и поэзией, участвовали в интеллектуальной жизни и могли вести относительно независимое существование. Фигура куртизанки стала частью городской культуры.
В 1560-х годах в Венеции насчитывалось около 11 000 проституток, а каталоги с именами, адресами и расценками элитных куртизанок распространялись среди клиентов. Это соседство публичного морализма и коммерциализированной сексуальности стало характерной чертой раннего Нового времени.
XIX век: от греха к политике
В XIX веке проституция перестает рассматриваться прежде всего как моральная проблема и становится объектом государственной политики. В Европе вводятся акты о заразных болезнях — прежде всего в Великобритании и Франции. Они предусматривали обязательную регистрацию и медицинские осмотры проституток и позднее были распространены на колонии. Сексуальный труд начинают осмысливать через призму общественного здоровья и безопасности.
В Российской империи действовала собственная система регламентации. Проституция находилась под полицейским и медицинским надзором, существовали лицензированные бордели, а женщины получали «желтые паспорта», существенно ограничивавшие их гражданские права. Параллельно формируются транснациональные сети перевозки женщин из Европы и Азии — явление, известное в терминологии эпохи как «белый» и «желтый» трафик.
Мировые войны вновь меняют ситуацию. Массовая мобилизация и перемещение населения создают высокий спрос на сексуальные услуги. Во время Второй мировой войны японская армия организовала систему «станций утешения», в которых, по оценкам историков, до 200 000 женщин были принуждены к сексуальному обслуживанию военных. Этот эпизод стал одним из наиболее подробно документированных примеров военной сексуальной эксплуатации.
После Второй мировой войны единая политика в отношении проституции распадается. Одни страны выбирают путь жестких запретов, другие — частичной легализации или декриминализации. Возникают движения за права секс-работников, настаивающие на различии между добровольным трудом и принуждением, а также на необходимости защиты от насилия и доступа к медицинской помощи.
Еще одним переломным моментом становится эпидемия ВИЧ в 1980-х годах. Она показала, что криминализация и вытеснение проституции в подполье не решают проблему, а лишь повышают риски заражений и насилия.
Как проституцию регулируют сегодня?
К началу XXI века стало очевидно, что проституция не исчезает ни при запретах, ни при легализации. Разные страны выбрали разные модели регулирования, однако ни одна из них не дала универсального решения.
В ряде государств проституция легализована и рассматривается как допустимая форма деятельности при соблюдении установленных правил. Такой подход действует, например, в Нидерландах, Германии, Австрии и Швейцарии. Здесь разрешены бордели, действует лицензирование, налогообложение и формальный трудовой статус. В Германии, где проституция легальна с 2002 года, в отрасли, по официальным оценкам, заняты сотни тысяч человек. Государство исходит из прагматичной логики: если явление существует, его следует вывести из тени и поставить под контроль.
Критики при этом указывают, что даже при легализации значительная часть рынка остается нелегальной, а борьба с торговлей людьми по-прежнему представляет собой сложную задачу.
Противоположный подход — полная криминализация — применяется, в частности, в России, большинстве штатов США и во многих странах Ближнего Востока. В этих системах проституция считается правонарушением или преступлением, а посредничество и организация караются особенно строго. Практика показывает, что при полном запрете секс-работа уходит в подполье, а уровень насилия и зависимость от посредников растут. При этом сами клиенты редко оказываются в центре правоприменения.
Отдельное место занимает так называемая шведская или нордическая модель, впервые введенная в Швеции в 1999 году. В ее основе лежит идея, что проституция является формой насилия и неравенства, поэтому ответственность должна ложиться на покупателей, а не на продавцов. В Швеции, Норвегии, Франции и Ирландии, а также в Израиле покупка сексуальных услуг является преступлением, тогда как их продажа — нет.
Государство при этом декларирует поддержку тем, кто хочет прекратить заниматься проституцией. Официальные отчеты фиксируют сокращение уличной проституции, однако правозащитные организации указывают, что деятельность становится менее видимой, а переговоры с клиентами — более рискованными.
На другом полюсе находится декриминализация. Наиболее известный пример — Новая Зеландия, где с 2003 года добровольная секс-работа взрослых полностью выведена из сферы уголовного права и регулируется как сфера труда. Государственные исследования фиксируют рост обращений секс-работников в полицию, улучшение доступа к медицинской помощи и отсутствие подтвержденного роста торговли людьми.
В 2024 году Бельгия пошла еще дальше. С декабря секс-работники получили полноценные трудовые права, включая контракты, больничные, пенсии и социальные гарантии — впервые в мире в таком объеме.
Несмотря на различия в законодательстве, общая картина остается схожей. По оценкам международных организаций, в мире в секс-работу вовлечены десятки миллионов людей, значительная часть из них — мигранты. Во всех моделях сохраняются проблемы насилия, эксплуатации и стигмы, однако уровень риска напрямую связан с тем, в какой степени деятельность вытеснена в подполье и лишена правовой защиты.
*****
На протяжении тысячелетий менялись формы, оправдания и запреты, но неизменной оставалась уязвимость тех, кто оказывался внутри этой системы.
17 декабря выбрали потому, что именно в этот день в 2003 году в США впервые провели акции памяти секс-работников, погибших от насилия. Поводом стало дело серийного убийцы Гэри Риджуэя, известного как Green River Killer. Большинство его жертв были секс-работницами, чьи исчезновения долгое время оставались без внимания полиции и общества.
Постепенно эта дата стала Международным днем защиты секс-работников от насилия и жестокости — напоминанием о том, что стигматизация и отсутствие правовой защиты делают людей особенно уязвимыми.
Символом дня стал красный зонтик. Он появился в 2001 году в Венеции во время уличных акций секс-работников против насилия и дискриминации и с тех пор используется как знак защиты и солидарности.