История Израиля пишется не только созданием еврейского государства, праздником независимости и мирными договорами с соседями. Она пишется войнами, которые начинались с катастроф. И если 7 октября 2023 года стал для нового поколения днем национального шока, то для поколения их отцов и дедов таким днем было 6 октября 1973-го — Йом-Кипур, когда страна, уверенная в своей непобедимости, вдруг увидела, что ее мифы рушатся так же легко, как оборонительные рубежи на Суэцком канале.
Война длилась с 6 по 24 октября — восемнадцать дней, которые стали самыми тяжелыми с момента создания государства. В ней с обеих сторон участвовало более 1,4 миллиона солдат и офицеров, свыше пяти тысяч танков и почти тысяча самолетов — крупнейшая мобилизация в истории арабо-израильских войн.
Иллюзия непобедимости
Шестидневная война 1967 года сделала Израиль героем. В шесть дней была разгромлены армии Египта, Сирии и Иордании. Израиль занял Синай, Голанские высоты, Восточный Иерусалим, Иудею и Самарию. Армия обороны Израиля выглядела непобедимой, а руководители — премьер-министр Голда Меир и министр обороны Моше Даян — национальными героями.
Но именно это чувство силы стало смертельной уязвимостью. Египетский президент Анвар Садат и сирийский лидер Хафез Асад не смирились с поражением. Египет потерял Синай, Сирия — Голаны. Для обоих это было национальным унижением. Они ждали момента реванша. Израиль же был уверен: «После такого поражения они не посмеют».
Это убеждение опиралось не только на гордость, но и на ошибочную разведывательную доктрину, которую в те годы называли «концепцией». Согласно ей, Египет не начнет войну, пока не получит современные самолеты и ракеты, способные противостоять израильским ВВС. Поэтому даже когда накануне Йом-Кипура поступали сообщения о мобилизации арабских армий, в Иерусалиме решили, что это всего лишь учения.
Точно так же и в 2023 году многие в Израиле верили, что ХАМАС не рискнет на полномасштабную атаку. И тогда, и теперь уверенность обернулась тяжелыми последствиями.
Йом-Кипур, 6 октября 1973-го
В два часа дня, в самый святой день еврейского календаря, начался артиллерийский ураган. На юге Египет открыл огонь по линии Бар-Лева, после чего около 80 тысяч солдат начали переправу через Суэцкий канал. В ход пошли гигантские насосы, которые буквально смывали укрепленные песчаные насыпи. За считанные часы рухнула система обороны, которую израильские военные считали неприступной.
На севере Сирия бросила на Голаны более тысячи танков и около 40 тысяч солдат. Против них — несколько сотен израильских танков и тонкая линия обороны.
В один момент Израиль оказался в ситуации, когда враг атаковал сразу на двух фронтах, и оба удара грозили существованию страны.
По всей стране объявили мобилизацию. Военные джипы ездили по улицам и забирали мужчин прямо у выходов из синагог. Люди снимали талит, надевали форму и ехали на фронт — война застала Израиль посреди молитвы.
Мемориал битвы в Долине слез на Голанах, одно из крупнейших танковых сражений Войны Судного дня.
Фото: Сара Шуман / Flash90
Первые трое суток
На Синае египтяне захватывали израильские укрепления одно за другим. Солдаты, сидевшие в укрепленных дотах по линии Бар-Лева, гибли или оказывались в плену. Египетские войска продвинулись на 10–15 километров вглубь Синая, создав устойчивый плацдарм.
На Голанах положение было еще более критическим. 177 израильских танков против полутора тысяч сирийских. Бои шли непрерывно. Легендарный командир Авигдор Кахалани держал рубеж с остатками 188-й бронетанковой бригады, практически уничтоженной в первые два дня. Фраза «кто останется в танке — будет стрелять» стала символом тех боев.
Министр обороны Моше Даян в отчаянии говорил Голде Меир: «Конец государства близок».
Перелом
И все же перелом произошел. Начальник генштаба Давид Элазар организовал мобилизацию резервистов. Тысячи людей бросили семьи и работу, чтобы идти в армию. На Голанах к исходу первой недели сирийцев удалось остановить и перейти в контратаку. Израильские танки дошли до линии в сорока километрах от Дамаска.
На юге ситуация изменилась после того, как генерал Ариэль Шарон провел дерзкий маневр. Его дивизия переправилась через Суэцкий канал и оказалась на западном берегу. Израиль окружил египетскую 3-ю армию и вышел к дороге на Каир.
Международный фактор
К войне оказались вовлечены сверхдержавы. СССР снабжал Египет и Сирию современным оружием и советниками. США организовали воздушный мост, поставив Израилю тысячи тонн вооружений. Напряжение достигло такой точки, что в Вашингтоне и Москве говорили о риске прямого столкновения. Мир стоял на грани Третьей мировой.
Когда израильские войска подошли к Каиру на расстояние около ста километров, а сирийская столица уже простреливалась израильской артиллерией, напряжение достигло предела. СССР предупредил Израиль о готовности применить воздушно-десантные силы для принуждения к миру, а США ответили приведением своих ядерных сил в состояние повышенной боевой готовности. Под этим двойным давлением стороны согласились прекратить огонь.
В итоге под давлением США и ООН было заключено перемирие. 22 октября с Египтом, 24 октября — с Сирией.
Итоги и последствия
Израиль потерял 2600 солдат убитыми и около 7000 ранеными. Для страны с населением чуть больше трех миллионов это был удар, сравнимый с национальной катастрофой. Арабские армии потеряли десятки тысяч, но моральный эффект оказался разным.
В Израиле война вызвала шок. Иллюзия непобедимости исчезла. Общество пережило кризис доверия. Комиссия Аграната расследовала причины провала, Голда Меир и Моше Даян ушли в отставку.
В Египте же войну воспринимали как победу. Садат показал, что его армия способна переправиться через Суэцкий канал и разрушить миф о неприступности Израиля. Это позволило ему через несколько лет пойти на переговоры в Кэмп-Дэвиде и вернуть Синай.
Тень октября
Война Судного дня оставила в памяти Израиля незаживающую рану. Каждый новый кризис, каждая новая война сравниваются с октябрем 1973-го.
И все же повторилось. В другой форме, с другим врагом, в другой эпохе — но снова в октябре, снова внезапно, снова с катастрофы.
Йом-Кипур с тех пор навсегда перестал быть только днем покаяния. Для израильтян он стал днем национального суда — напоминанием о цене самоуспокоенности и о том, что безопасность здесь никогда не бывает гарантией, а лишь состоянием между войнами.