Ночь с 5 на 6 сентября 2007 года. Над восточной Сирией идет небольшая группа израильских самолетов. Сирийские радары не фиксируют ничего особенного, на экранах чистое небо. Через несколько минут в пустыне у Евфрата вспыхивает огненный шар, массивное сооружение превращается в груду бетонных обломков, а небо снова становится пустым.
Только значительно позже станет понятно, что в ту ночь Израиль уничтожил ядерный реактор режима Башара Асада. Операция называлась «Фруктовый сад». Это был логичный наследник удара по иракскому Осираку, уничтоженному Израилем в 1981 году, и живая реализация доктрины Бегина. Если сосед возводит ядерный объект, который может угрожать существованию Израиля, этот объект просто не должен заработать.
Странный объект на берегах Евфрата
В начале 2000-х Сирия не выглядела очевидным претендентом на роль следующего ядерного игрока. Страна жила под властью младшего Асада, экономика стагнировала, армия опиралась на советское наследие. На фоне региональной нестабильности главным источником тревоги считались вовсе не Дамаск, а Иран и Ирак.
Однако идея обзавестись ядерным «страховочным поясом» зрела в Сирии давно — еще при Хафезе Асаде. Руководство страны понимало, что военным путем Израиль не победить, и искало инструменты сдерживания. Пример Ирака, чей реактор Израиль уничтожил в 1981 году, не остановил Дамаск. Сирия решила попробовать. Иран оказался готов финансировать проект, а Северная Корея — поделиться технологиями.
Читайте также: «Операция Опера: как Израиль уничтожил иракский ядерный реактор»
Примерно с 2001–2002 годов в пустыне к северо-западу от Дейр-эз-Зора стало расти странное сооружение. Одинокая «коробка» среди пустынной равнины, неподалеку от Евфрата. На спутниковых снимках оно выглядело почти как близнец северокорейских реакторов — монолитное, без окон, без инфраструктуры. И чем дольше разведка изучала изображения, тем меньше оставалось сомнений, что это вовсе не склад и не военная база.
Как «Моссад» нашел сирийский реактор
Прорыв наступил в начале 2007 года. Пока один из сирийских специалистов, связанных с атомным проектом, находился в Лондоне, агенты «Моссада» незаметно вошли в его номер. На вскрытом ноутбуке оказалась вся история — снимки внутреннего строящегося объекта, документы, переписка, схемы, а также фотографии северокорейских инженеров, позирующих вместе с сирийскими коллегами.
После изучения этих материалов в Иерусалиме уже не обсуждали, существует ли сирийская ядерная программа. Вопрос формулировался иначе — когда именно объект будет готов к запуску и сколько времени остается, чтобы это предотвратить.
Времени почти не оставалось
Тревогу усилила другая информация. Израильская и американская разведки зафиксировали выход грузового судна из Северной Кореи в Сирию. По оценкам аналитиков корабль вез оборудование и, возможно, первые топливные элементы для реактора. Это означало одно. Как только топливо окажется в Сирии, объект станет фактически неприкосновенным. Удар по уже загруженному реактору грозил радиоактивным заражением Евфрата и тяжелыми последствиями для всего региона.
Премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт принял решение о проведении операции «Фруктовый сад».
Ночь удара
Операцию назначили на ночь с 5 на 6 сентября 2007 года. Цель находилась в самом неудобном месте для атаки, на восточной окраине Сирии, почти у границы с Ираком. Такой маршрут требовал идеальной координации, потому что любое промедление увеличивало риск обнаружения.
В воздух поднялись самолеты F-15I с боевой нагрузкой и F-16I, которые обеспечивали прикрытие и точность атаки. Они вылетели с юга Израиля и сначала ушли к Средиземному морю. Затем группа повернула на север и подошла к узкому участку между Ливаном и Турцией, где сирийские радары работали слабее. Через этот коридор самолеты вошли в сирийское воздушное пространство.
Дальше начался ключевой этап радиоэлектронной операции. Израильские системы перехватывали сигнал сирийских радаров и подменяли его заранее подготовленной картиной ночного неба. Простое подавление ПВО вызвало бы тревогу, а подмена делала все незаметным. На экранах сирийских операторов не было ни помех, ни подозрительных отметок, ни признаков того, что в небе происходят какие-либо маневры. Станции работали штатно, но данные, которые они выдавали, полностью не соответствовали реальности.
Пока сирийские операторы видели ночную тишину, ударная группа уже шла над пустыней на минимальной высоте. Самолеты поднялись только тогда, когда до цели оставались секунды. Над Евфратом они вышли на линию атаки и сбросили боеприпасы. Удар был коротким и точным. Бетонная коробка реактора рассыпалась в огненном всплеске, и объект перестал существовать. Только в этот момент в Сирии поняли, что произошло.
После атаки израильские самолеты развернулись и ушли по другой траектории, не заходя в зоны усиленного наблюдения. Все пилоты вернулись на базы без потерь.
После удара
Израиль молчал и отрицал свою причастность. Сирия тоже предпочла не раздувать тему. Признавать, что под носом у ПВО уничтожили объект такого масштаба, было слишком унизительно. К тому же, Дамаск не сообщил МАГАТЭ о строительстве реактора, поэтому утверждал, что пострадало «военное сооружение».
Единственной страной, которая выразила недовольство, оказалась Турция. На ее территории нашли сброшенные израильские топливные баки, и Анкара направила Иерусалиму резкий запрос. Премьер-министр Эхуд Ольмерт принес извинения за вторжение в воздушное пространство, и на этом инцидент был закрыт.
Спустя год началось расследование МАГАТЭ. К этому времени Сирия сделала все, чтобы стереть следы. Площадку выровняли, обломки вывезли, сверху залили новый бетон. На месте разрушенного здания уже стоял другой объект, будто реактора там никогда и не было. Дамаск продолжал заверять прибывших международных экспертов в том, что там был военный завод. Но инспекторам хватило нескольких образцов почвы. В них обнаружили следы урана и характерные технические маркеры, которые невозможно объяснить иначе, кроме как работой плутониевого реактора. Позже в распоряжении международных структур оказались и данные израильских разведслужб и армии. На их фоне сирийская версия окончательно рассыпалась. Уничтоженный объект с высокой вероятностью был незаявленным реактором, построенным при участии Северной Кореи.
Значение операции
Израиль официально признал операцию «Фруктовый сад» только в марте 2018 года. Спустя годы она по-прежнему считается образцом точности и внезапности. Реактор, который мог изменить баланс сил на Ближнем Востоке, так и не смог заработать.
Весной 2011 года в Сирии вспыхнула гражданская война, и район Дейр-эз-Зора вскоре оказался под контролем боевиков «Исламского государства». И сегодня можно лишь представить, как бы развивались события, если бы к тому времени там было создано ядерное оружие.