Успешная операция Израиля и США в Иране пошатнула вертикаль власти в Палестинской автономии. Специально для «Сегодня в Израиле» Гершон Коган, востоковед-иранист, доктор наук, автор канала «Принц Персии/ Об Иране из Израиля», рассказал в своей колонке, что все это значит.
В последние недели в палестинском пространстве происходит нечто странное. Сначала — письмо шейхов из Хеврона: двадцать один родовой лидер предлагает Израилю сделку, в которой слово «Палестинская администрация» вообще не фигурирует. Затем — интервью израильским СМИ с Абу Шабабом, влиятельным клановым авторитетом из Газы, который прямо заявляет, что будет бороться с ХАМАС, не ради Израиля, а ради собственного народа.
И тот, и другой не похожи на «миротворцев». Они не либералы, не израильские агенты, не сторонники сосуществования. Но они говорят. Причем — с Израилем.
И возникают вопросы:
- Почему те, кто десятилетиями молчал или говорил только на языке идеологии, теперь заговорили — и именно так?
- Почему этот голос пошел не через Рамаллу или международные каналы, а прямо в эфир израильских газет?
- И главное: почему это вообще стало достоянием гласности, если известно, чем для таких фигур заканчивается публичное «отклонение от линии»?
Может быть, это прорыв?
А может — ловушка?
Письмо из Хеврона: смена сюзерена?
Июнь 2025 года. Несколько десятков арабских шейхов из Хеврона передают Израилю письмо: «Мы признаем вас как еврейское государство. Мы хотим локальной автономии. Мы не признаем ПА и не хотим больше жить под ее контролем. Мы — народ, который хочет порядка и рынка, а не идеологии и мучеников».
Это не мирный договор. Это — внутренний переворот. Потому что в Хевроне нет выборов, но есть власть. И она клановая.
Хеврон — не Дженин и не Рамалла. Здесь не стреляют по окнам ЦАХАЛа из подвалов мечетей. Здесь старейшина важнее министра, клан важнее партии. Здесь торговля идет с эпохи Хеврона мамлюков — и никто не хочет, чтобы её останавливал кто-то из Газы или из Мукатаа.
В письме все сказано аккуратно: «Мы признаем Израиль. Мы готовы сотрудничать. Но взамен — автономия, рабочие места, экономическая зона».
Шейхи говорят Израилю: «Вы станьте нашей крышей. А мы сами себе власть».
Почему Хеврон важен для Израиля? Хеврон — это не просто точка на карте. Это второй по значению святой город еврейского народа. Здесь находится Меарат а-Махпела, пещера праотцов, где, по традиции, покоятся Авраам, Ицхак, Яаков и их жены. Здесь же в 1929 году произошел страшный погром, когда арабские соседи убили десятки евреев, включая детей. Присутствие еврейской общины в Хевроне сегодня — это не колонизация, а возвращение памяти, и для многих — дело веры и долга.
Почему они говорят вслух?
Письмо шейхов, переданное сначала через частные каналы, внезапно оказалось в распоряжении прессы. Без официальных заявлений, без пресс-конференции, без стратегического сопровождения. Просто — появилось. Вопрос: зачем?
Если бы шейхи всерьез рассчитывали заключить сделку, они держали бы это в секрете. В мире Ближнего Востока публичность — угроза: слишком легко стать мишенью. И действительно, после появления новости ПА отреагировала резко, а в некоторых районах шейхам начали угрожать. Кто-то уже «отозвал подпись».
Есть и другой возможный сценарий. В израильских спецслужбах, когда хотят «сжечь» потенциального агента, иногда просто создают видимость особого внимания к нему. Этого достаточно: его среда устранит его сама.
Так могло случиться и здесь. Информация попала в прессу не для легитимации — а для торпедирования. Чтобы убить инициативу, прежде чем она встанет на ноги. Это не начало диалога. Это пуля в спину, выпущенная информационно.
Хеврон говорит кланами
Чтобы понять, почему подобная инициатива возможна именно в Хевроне, нужно понять: Хеврон — это клановая республика. Здесь власть — не у губернатора, не у партии, а у хамулы — больших родов, объединяющих сотни и тысячи членов.
Самые влиятельные из них — аль-Джааабари, Кавасме, Махамра. Они распоряжаются рынками, землями, браками, примирениями и местной «полицией». ПА здесь — чужеродный элемент, уважаемый меньше, чем семейный старейшина.
Кланы привыкли договариваться напрямую. Во времена британского мандата — с англичанами, в иорданский период — с Амманом, после 1967-го — с израильской гражданской администрацией. Идеология им чужда: важно, чтобы рынок работал, а кровь не лилась по пустякам.
Шейхи, подписавшие письмо, представляют именно этот стиль власти. Они не идут против ПА из-за политики. Они идут за локальный порядок и автономию. И если для этого нужно говорить с Израилем — они говорят.
Это уже было
Идея локального союза с Израилем — не новость. Израиль еще в 1970-х пытался строить «деревенские лиги» — сеть лояльных старейшин на Западном берегу, чтобы обойти Организацию освобождения Палестины. Тогда это не сработало: давление ООП и отсутствие стабильного партнерства все разрушили.
Более успешным оказался Раджар — алавитская деревня на границе с Ливаном, которая фактически выбрала остаться с Израилем. Ее жители получили документы, услуги, защиту — и не попали под власть ни ХАМАСа, ни «Хизбаллы». Это локальный пакт с государством, не формализованный, но работающий.
Внутри Израиля похожая модель действует с друзами и бедуинами: они сохраняют автономию, поставляют солдат, строят институты — и получают взамен уважение к своим правилам.
Шейхи Хеврона вписываются в эту логику. Они не просят признания государства. Они предлагают обмен: порядок на месте — в обмен на крышу сверху.
Трещины в вертикали
То, что происходит в Хевроне, — это не исключение. Это один из симптомов системного ослабления центральных палестинских структур: и ПА, и ХАМАСа.
В Газе мы видим другого говорящего — Ахмеда Абу Шабаба, влиятельного лидера местного клана. В интервью израильским СМИ он заявил, что будет бороться с ХАМАСом. Не потому что поддерживает Израиль — он ясно подчеркнул обратное — а потому что, по его словам, ХАМАС «разрушает Газу». Он не просит помощи. Он просто вещает публично, рискуя быть убитым.
Это поведение — свидетельство слабости ХАМАСа. Если бы он был силен, Абу Шабаб молчал бы. Ведь его групптровка сравнительно небольшая – от 300 до 500 человек.
Мы наблюдаем распад вертикали власти. Система, построенная на централизованном насилии и идеологии, больше не удерживает лояльность на местах. Вакуум заполняют кланы. И они начинают говорить — и действовать — сами.
Эхо войны: Иран проиграл — и мир качнуло
Удар по иранским объектам, который казался невозможным, стал фактом.
Осада подземных ядерных центров, атаки по центрам командования КСИР, и — главное — отсутствие мощного ответа со стороны Тегерана. Всё это изменило что-то важное не только в Тегеране, но и в Дженине, и в Газе.
Палестинская вертикаль опиралась на иранский столб. Это был смысл, спонсор и символ. Но теперь этот столб треснул.
Когда тот, кто кормил и вдохновлял, сам ушел в тень, на местах заговорили иначе.
Теперь шантаж, безусловная правота жертвы и мученичество выглядят не как стратегия, а как старый cassette tape, к которому уже не найти магнитофон.
Когнитивный перелом
На языке военных стратегий это называется когнитивная война. В отличие от информационной, она не стремится к мгновенной победе в новостной ленте. Она работает с глубинной материей — самоидентификацией, исторической перспективой и ощущением реальности.
Победа в такой войне не достигается роликами или компроматом.
Когда палестинские кланы говорят: «Нам не нужно ваше руководство» — это не просто бунт. Это слом веры в вертикаль. Когда Абу Шабаб восстает против ХАМАСа и сам объявляет об этом в израильских СМИ, прлдоджая оставаться врагом Израиля — это уже поиск альтернативы.
Израильская победа в войне с Ираном стала шоком не столько военным, сколько концептуальным.
Исламская республика, ХАМАС, ПА — все это больше не выглядит как нечто вечное. А Израиль — как нечто временное. Оси сдвинулись.
В когнитивной войне выигрывает тот, кто остается собой, когда вокруг рушатся идеи. И кто может дать место другим — в своём порядке, а не в их хаосе.
