22 августа ООН объявила о ситуации голода в секторе Газа. Израиль все обвинения отверг.
В офисе премьер-министра Биньямина Нетаниягу назвали заявление ООН «откровенной ложью» и «современным кровавым наветом». «Сегодня в Израиле» разбирается, что же такое «кровавый навет», и в чем еще обвиняли евреев в прежние времена.
Кровавый навет — одно из самых устойчивых и зловещих обвинений против евреев в истории Европы. Под этим термином обычно понимают миф о «ритуальных убийствах». Якобы евреи похищали и убивали христианских детей. В некоторых текстах можно встретить слово «младенцы», но исторически речь почти всегда шла именно о детях и подростках. Феномен этот возник в высоком Средневековье, во второй четверти XII века, стремительно разросся, пережил череду громких дел, а затем пошел на спад. Но полностью никогда не исчез, всплывая даже в Новое и Новейшее время.
Крестоносцы и первые погромы
Важным фоном для появления первых наветов стали крестовые походы. Весной 1096 года, когда армии крестоносцев двинулись на Восток «освобождать Гроб Господень», их путь пролегал через города с многочисленными еврейскими общинами. В Майнце, Вормсе и Кельне произошли первые массовые погромы. Крестоносцы видели в евреях «убийц Христа» и решили, что месть им столь же обязательна, как и поход в Святую землю. А уже спустя несколько десятилетий в Англии появляется история, которую принято считать первым кровавым наветом.
Убийство Уильяма Норвичского
В 1144 году в английском Норвиче при неизвестных обстоятельствах погибает двенадцатилетний мальчик Уильям, подмастерье красильщика. По работе ему часто приходилось общаться с евреями, которые традиционно занимались ремеслом и торговлей в этом городе. Когда тело мальчика нашли в лесу накануне Пасхи, местные жители сразу стали говорить, что его смерть не случайна, и что ребенка якобы замучили (да, именно замучили) евреи. Шериф, отвечавший за расследование, не нашел оснований для обвинений и попытался прекратить дело. Но это вызвало обратный эффект и его самого обвинили во взятке. Вскоре начались нападения на еврейскую общину. Часть евреев шериф спрятал в замке, но многие пострадали.
Уильяма похоронили во дворе кафедрального собора, и вскоре вокруг его могилы начали рассказывать о чудесах. Так появился культ «святого мученика Уильяма Норвичского». Этот культ поддерживала местная церковь, и до сих пор в Норвиче он почитается как святой.
Блуаское дело
Следующим громким эпизодом стал случай во французском графстве Блуа в 1171 году. В отличие от истории в Норвиче, где хотя бы было найдено тело ребенка, здесь не оказалось даже этого. Поводом для обвинений послужили слова одного слуги. Он утверждал, что видел, как еврей бросил в реку какой-то предмет, и конь его господина от неожиданности шарахнулся в сторону. Слуга решил: раз еврей что-то кинул в воду, то, конечно, это был труп христианского ребенка.
Больше никаких доказательств представлено не было. Но в атмосфере подозрительности и страха, характерной для XII века, такие «свидетельства» звучали достаточно убедительно. Слуга, рыцарь и его окружение раздули рассказ до обвинения в ритуальном убийстве. Дальше события развивались стремительно. Граф Теобальд V, правитель этих земель, поддержал обвинение. Евреев схватили и подвергли допросам и пыткам.
В мае 1171 года в Блуа состоялась казнь. Более тридцати евреев — мужчин и женщин — были сожжены заживо. Это стало первым крупным массовым сожжением евреев во Франции по обвинению в кровавом навете.
Фульдское дело 1235 года: появление мотива крови
Через несколько десятилетий после Блуаской трагедии навет получил новое, еще более опасное содержание. В 1235 году в немецком городе Фульда, в канун Рождества, были найдены убитыми пятеро христианских детей. Обвинение почти сразу пало на местных евреев. На этот раз речь шла не просто о «замучивании» ребенка, как в Норвиче или Блуа, а о том, что евреям якобы нужна кровь для ритуалов. В народных рассказах появилось утверждение, что кровь используется на Песах — ее добавляют в мацу или в вино. При этом никто не задумывался о нелепости подобных обвинений, ведь Песах приходится на весну, тогда как речь шла о событиях в декабре.
Именно с Фульдского дела начинается классическая форма кровавого навета, где центральное место занимает мотив крови. Для европейского воображения кровь была субстанцией одновременно священной и страшной. Она ассоциировалась с жертвоприношением, причастием, жизненной силой и магией. Поэтому утверждение, что евреи используют кровь детей, оказалось особенно живучим.
Однако в отличие от многих других случаев, здесь вмешалась высшая власть. Император Фридрих II Гогенштауфен назначил расследование. Он собрал богословов и врачей, изучил вопрос и в 1236 году издал специальную хартию, где решительно отверг обвинения. В этом документе говорилось: «Ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет указаний, чтобы евреи жаждали человеческой крови. С очень большой долей вероятности мы можем предположить, что те, кому запрещена кровь даже разрешенных в пищу животных, едва ли могут жаждать человеческой крови».
Для своего времени это было выдающееся рассуждение — трезвое, основанное на знании еврейских законов. Но авторитет императора не смог переломить народные предрассудки. Несмотря на хартии и запреты, легенда о «еврейской крови в маце» укоренилась в массовом сознании и продолжала распространяться по всей Европе.
Дело Бейлиса: кровавый навет в XX веке
Казалось бы, с наступлением Нового времени и эпохи Просвещения подобные обвинения должны были уйти в прошлое. Но кровавый навет оказался удивительно живучим. В XIX веке он ожил в Центральной и Восточной Европе, а самым громким и показательным стал процесс Менахема Бейлиса в Киеве.
Летом 1911 года в пригороде Киева был найден труп тринадцатилетнего мальчика Андрея Ющинского. Его смерть сразу обросла слухами. Часть следователей и журналистов из правых монархических кругов заявила, что ребенка якобы убили евреи для ритуальных целей. Под давлением антисемитской «Черной сотни» власти возбудили уголовное дело против Менахема Бейлиса — простого еврейского рабочего кирпичного завода.
Следствие продолжалось почти два года и все это время сопровождалось массированной пропагандой. Газеты печатали статьи о «жертвенной крови», по стране прокатывались антисемитские кампании. Судебный процесс, начавшийся в 1913 году, превратился в политический спектакль. Для обвинения привлекли так называемых «знатоков иудаизма», которые должны были доказать необходимость крови в еврейских обрядах. Им противостояли ученые, раввины и юристы, шаг за шагом разрушавшие эти утверждения.
Приговор стал неожиданностью для властей. Несмотря на давление и атмосферу вражды, присяжные оправдали Бейлиса. Но еврейская община вновь оказалась объектом травли, а миф о «жертвенной крови» получил новую жизнь.
Дело Гавриила Белостокского: возвращение навета в новейшее время
Отголоски кровавого навета время от времени всплывают и в современности. Самым показательным примером стало дело Гавриила Белостокского.
Гавриил — белорусский мальчик XVII века, умерший при неясных обстоятельствах. В местной традиции его смерть быстро обросла легендами, якобы его «замучили евреи ради ритуала». Вокруг этого мифа сформировался культ «святого отрока», его мощи стали объектом почитания.
Казалось бы, после Холокоста подобные мифы должны были исчезнуть. Но летом 2012 года Патриарх Московский Кирилл посетил Белосток и официально поклонился мощам христианского святого Гавриила. Российские и белорусские СМИ подхватили событие и преподнесли его в опасной риторике. В публикациях встречались формулировки вроде: «отрок, замученный жидами ради ритуала» или «убиенный иудеями святой».
Федерация еврейских общин России выступила с открытым протестом, указывая, что подобные высказывания лишь возрождают старую клевету. После критики СМИ были вынуждены принести извинения, но сам факт показал, насколько живучим остается миф.
Как менялось содержание обвинений?
В изучении кровавого навета важно различать его разновидности. Не все обвинения сводились к одному и тому же сюжету. В англоязычной литературе даже существует два термина: blood libel — «кровавый навет» и ritual libel — «ритуальный навет». Первые случаи, такие как история Уильяма Норвичского в 1144 году, относятся скорее ко второму типу. Там речь шла о попытке евреев якобы воспроизвести распятие Христа. В легенде фигурировала идея ежегодного ритуала: будто раввины Европы собирались тайно, бросали жребий, и та община, на которую выпадала очередь, должна была найти христианского ребенка, распять его и тем самым повторить Голгофу.
У этого мифа были две ритуальные составляющие. Во-первых, подражание страданиям Христа. Во-вторых, календарная привязка: события якобы происходили именно в христианскую Страстную неделю, совпадая с еврейским Песахом. Такой сюжет вряд ли рождался из народных сплетен — он требовал знания религиозных догматов и был продуктом церковной культуры.
Мотив крови появляется позднее — в 1235 году, во время Фульдского дела. Здесь речь шла уже о том, что евреи якобы используют кровь в своих обрядах. В отличие от ритуального навета, это была не церковная конструкция, а продукт массового воображения. В народных представлениях евреи наделялись таинственными знаниями и магическими умениями, а кровь, воспринимавшаяся как источник жизни и мощное средство в медицине и колдовстве, казалась подходящим ингредиентом для подобных фантазий.
Так родилась идея о том, что евреи якобы добавляют кровь в мацу или в пасхальное вино.
Происхождение мифа о кровавом навете
Истоки кровавого навета долго оставались загадкой. Почему именно в середине XII века в христианской Европе вдруг начали обвинять евреев в столь чудовищных преступлениях? Ученые принялись искать прототипы в античности и раннем христианстве.
Еще античные авторы, недоброжелательно настроенные к евреям, распространяли истории о том, что в Иерусалимском храме якобы приносили человеческие жертвы. Наиболее известная легенда связана с селевкидским царем Антиохом Эпифаном. Якобы он застал в храме плененного грека, которого специально откармливали, чтобы затем принести в жертву. Еврейский историк Иосиф Флавий еще в I веке опроверг эти рассказы, показав, что они были придуманы задним числом, чтобы оправдать преступления самого Антиоха, осквернившего Иерусалимский храм жертвоприношением свиньи.
Не стоит забывать также и о том, что древние греки были язычниками, в каждом их храме стояли статуи богов, которым приносили жертвы. Когда они попадали в Иерусалимский храм, то видели пустоту — ни изображения, ни идола, которому можно поклониться. Для них это выглядело как кощунство и отрицание самих богов. Отсюда рождались подозрения, что евреи — безбожники и атеисты, которые наверняка скрывают в тайных покоях какие-то темные ритуалы.
Таким образом, кровавый навет оказался не новой выдумкой XII века, а продолжением гораздо более древней клеветнической традиции, которая использовалась всякий раз, когда нужно было оправдать преследование евреев.
Нелепость кровавого навета в самой его сути
На самом деле, кровавый навет — абсолютно нелогичное обвинение, причем нелогичность его лежит на самой поверхности, что можно легко увидеть, если хотя бы немного разбираться в предмете. Как мы знаем, иудаизм — первая монотеистическая религия. Также мы знаем, что эта религия отказалась от человеческих жертвоприношений и объявила их страшным грехом. Об этом мы можем узнать, например, из книги Берешит (Бытия) в истории о жертвоприношении Ицхака. Бог требует от Авраама принести в жертву сына, но в последний момент останавливает его.
Важно понимать, что в то время (когда никакого христианства еще не было и в помине), в Ханаане и у соседних народов — моавитян, аммонитян, финикийцев — были распространены практики жертвоприношения детей, особенно первенцев. Считалось, что именно первенец — самое ценное, что можно отдать божеству, гарантия благополучия народа и земли. Археологические находки и тексты (например, упоминания жертв богу Молоху) подтверждают, что этот обычай реально существовал.
И именно на фоне этих обычаев рассказ о несостоявшемся жертвоприношении Ицхака звучал революционно, потому что здесь впервые было сказано, что человеческая жизнь неприкосновенна. С этого момента в иудаизме возникает абсолютный запрет на человеческие жертвы — тогда как вокруг они какое-то время еще продолжали существовать.
Поэтому кровавый навет изначально лишен логики. Зачем религии, которая начиналась с решительного отказа от человеческих жертвоприношений, поддерживать то, что она сама же и назвала тяжким грехом? Более того, именно этот отказ и был тем, что выделяло зарождающийся иудаизм среди прочих религий древнего мира.
Но чтобы увидеть эту простую истину, нужно хотя бы попытаться разобраться в теме, прежде чем делать какие-то выводы. Как это сделал в свое время император Фридрих II Гогенштауфен. Но, увы, это сложно и долго, порой для этого нужно приложить усилия и потратить свое время. Куда проще поверить в страшную байку и обвинить кого-нибудь во всех бедах и грехах.