Гершон Коган
Востоковед-иранист, PhD, автор ТГ-канала «Принц Персии»
Война, которая вспыхнула между Израилем и Ираном, а затем втянула в себя США, закончилась так же стремительно, как началась. Молниеносные удары, нейтрализация ключевых объектов, международная поддержка на пике — казалось, момент для решительного удара был идеальным.
Но вместо финального аккорда, который мог бы стереть иранский режим с лица земли, мы получили затишье.
Иран ослаблен, но жив. Почему? Почему не добили? И что теперь с ядерной угрозой, которая годами держала мир в напряжении?
Ответы на эти вопросы — как слоёный пирог: каждый слой открывает новую грань, и ни один из них не даёт полной картины.
Давайте разберёмся, шаг за шагом, в стиле, который не оставит вас равнодушными.
Идеальный момент — или ловушка?
На первый взгляд, всё выглядело как шахматный эндшпиль, где у Израиля и США было три ферзя против одинокой пешки.
Ключевые военные объекты Ирана — в руинах. Центры принятия решений в Тегеране получили чувствительные удары.
Международная коалиция, от Европы до арабских стран Персидского залива, дала зелёный свет. Даже Россия и Китай, традиционные покровители Ирана, на этот раз ограничились риторикой, а не реальной помощью. Казалось, ещё один ход — и шах и мат.
Но тут вступает в игру старая мудрость: победа в войне — это не только про танки и ракеты. Это про последствия. И вот тут начинается самое интересное.
1. Распад Ирана: победа или хаос?
Представьте: Иран побеждён, режим аятолл рухнул, флаг свободы реет над Тегераном. Звучит как мечта? Возможно.
Но теперь представьте, что за этим следует. Иран — это не монолит. Это мозаика из персов, азербайджанцев, курдов, белуджей, арабов и десятков других этнических групп, которые не всегда ладят друг с другом.
Полное уничтожение режима могло бы стать детонатором для распада страны.
Что это значит? Гражданская война. Этнические анклавы, каждый со своим вождём и повесткой.
Вакуум власти, в который тут же хлынет нечто похуже — например, реинкарнация «Исламского государства».
Помните Ирак после Саддама? Ливию после Каддафи? США и Израиль прекрасно помнят. И ни Иерусалим, ни Вашингтон не горят желанием открывать ещё один ящик Пандоры на Ближнем Востоке.
Иран — это не просто враг. Это враг, которого можно держать на коротком поводке. Но если поводок порвётся, хаос захлестнёт всех — от границ Турции до Афганистана. И вот тут мы подходим к следующему слою.
2. Ослабленный, но целостный Иран — стратегический баланс
Иран, каким бы проблемным он ни был, играет роль в глобальной шахматной партии. Это противовес.
Против кого?
Против Турции, которая всё активнее примеряет на себя роль регионального гегемона.
Против России, которая не прочь расширить своё влияние на Ближнем Востоке. Даже против Китая, который тихо, но уверенно скупает активы в регионе.
Полностью уничтожить Иран — значит подарить этим игрокам свободу манёвра.
А ослабленный Иран, без ядерной программы, окружённый американскими базами в Персидском заливе и израильскими дронами в небе, — это совсем другая история. Такой Иран можно контролировать. Его можно держать в узде, не давая ему стать ни слишком сильным, ни слишком слабым.
Это цинично? Да. Но геополитика — это не про сантименты. Это про баланс сил.
Иран, лишённый ядерных амбиций, но сохранивший целостность, становится частью этого баланса. Он остаётся врагом, но врагом управляемым. И это подводит нас к третьему слою.
3. Гуманитарный риск: не дать пропаганде козырь
Война была хирургической. Точные удары по военным объектам, центрифугам, складам. Никаких ковровых бомбардировок, никаких Тегеранов, стёртых с лица земли.
Почему?
Потому что Израиль и США знают: каждая гражданская жертва — это топливо для пропаганды режима.
Превратить Иран в руины — значит подарить аятоллам образ мучеников, вокруг которого они смогут сплотить народ.
А народ Ирана — это не только сторонники режима. Это миллионы людей, которые устали от санкций, инфляции и изоляции, но не готовы приветствовать иностранные войска на своей земле.
Израиль и США выбрали путь точечных операций. Удар по военной инфраструктуре, а не по гражданским кварталам.
Это не только гуманитарный расчёт, но и стратегический. Никто не хочет, чтобы Иран превратился в ещё одну Сирию, где война длится десятилетиями, а беженцы захлёстывают соседние страны.
А что с ядерной угрозой?
Теперь главный вопрос: ушла ли ядерная угроза? Ответ: частично.
Основные узлы иранской ядерной программы — Фордо, Натанз, Исфахан — выведены из строя. Центрифуги уничтожены, лаборатории повреждены, ключевые учёные либо нейтрализованы, либо под ударом.
Восстановить это всё быстро не получится. Годы, если не десятилетия, уйдут на то, чтобы вернуть программу хотя бы к довоенному уровню.
Но не всё так просто. Хотя и устранены некоторые ученые-ядерщики (что вызвало большое осуждение даже в кругах, сочувствующих Израилю), у Ирана все еще остаётся научная база.
Сама технология не стирается из памяти. Плюс, есть внешние игроки. Северная Корея, которая уже помогала Ирану с ракетными технологиями. Китай, хоть и держится в тени, тоже может сыграть свою роль, если решит, что это в его интересах.
Что дальше?
Итак, почему Иран не был добит?
Потому что победа в этой войне — это не только про военный триумф.
Это про то, как не создать себе новых проблем. Израиль и США сделали выбор: ослабить, но не разрушить. Сдержать, но не уничтожить. Это не слабость, а расчёт.
Иран остаётся открытым вопросом. Его ядерная программа ранена, но не мертва. Его режим ослаблен, но не свергнут.
И где-то там, в кабинетах Тегерана, уже пишется план следующей главы. Вопрос лишь в том, как скоро мы её увидим — и какой она будет.
