Лилия Гиллер была одной из 13 пассажиров, поехавших 7 октября отдохнуть к Мертвому морю.
Утром группа пенсионеров выехала на микроавтобусе в сторону моря, на въезде в Сдерот у них спустило колесо. Водитель притормозил возле остановки, чтобы его поменять, и именно в это время в городе прозвучали сигналы ракетной тревоги.
Все пассажиры побежали к бомбоубежищу, дверь которого оказалась закрытой, поэтому пенсионеры остались стоять снаружи. В это время террористы ХАМАСа, ворвавшиеся в Сдерот на двух фургонах, увидели эту группу пожилых людей. Они расстреляли всех в упор, после чего сделали контрольные выстрелы в затылок. Так 21-летняя Эден Гиллер лишилась матери и осталась сиротой. О своей трагедии она рассказала в личной беседе с нашим журналистом.
- Эден, расскажи, как начался для тебя тот трагический день 7 октября?
- Утром 7 октября я проснулась и увидела множество сирен и тревожные новости о том, что террористы проникли в Израиль. Я сразу позвонила моему брату и сестре, чтобы узнать, как у них дела. Я была в Эйлате, брат в Беэр-Шеве, сестра в Тель-Авиве. Они сказали, что у них всё в порядке, но моя мама, живущая в Офакиме, не отвечала на звонки. Мой брат поехал её искать. Соседи сказали, что она уехала на Мертвое море. Мы тогда ещё не знали, что террористы уже в городе.
- Что происходило дальше?
- Через некоторое время я увидела в Facebook сообщение от человека, который тоже искал свою мать, уехавшую на Мёртвое море. В комментариях под его постом было написано, что все, кто туда поехал, были убиты. Я не могла в это поверить. Тогда я зашла в Telegram, где террористы выкладывали жуткие фотографии. Я увидела изображение, на котором, как мне показалось, была моя мама, но я не хотела в это верить.
- Когда вы окончательно узнали, что произошло с твоей мамой?
- Мы долго пытались связаться с ней, звонили, спрашивали у всех, искали. После того, как мы сделали ДНК-тест, нам позвонили, чтобы подтвердить её личность. 12 октября нас вызвали на кладбище в Офакиме на ее похороны. Это был огромный шок и огромная боль.
- Как ты справляешься с этим? Получаешь ли какую-то помощь?
- Это невероятно тяжело. Моя мама была матерью-одиночкой, и теперь я осталась одна. У меня есть брат и сестра, но они живут далеко. Государство предоставляет психологическую помощь раз в неделю, но этого очень мало. Финансовую помощь от государства я получить не могу, т.к. теоретически у меня есть отец, имени которого я даже не знаю, поэтому сиротой меня не могут признать. В результате я должна бороться одна, содержать себя сама без какой-либо поддержки.
- Как выглядит твоя рутина после этой трагедии?
-Я продолжаю работать и жить в Эйлате, но каждый день – это борьба. Нет дня, когда бы я не думала о маме. Тело болит, и душа тоже. Я стараюсь быть сильной, потому что знаю, что она гордилась бы мной.
- После 7 октября было принято решение не публиковать фото и видео трагедии в открытом доступе, ты с этим согласна?
- С одной стороны это очень тяжело осознавать, что все рассматривают фото твоей убитой матери. С другой - мир должен знать правду. Сначала я не могла видеть эти материалы, а сейчас я сама показываю людям фотографии и рассказываю, что произошло. За границей не все знают о нашей трагедии. Это нелегко, но мир должен знать, что террористы сделали с нашими близкими.
- Что тебе помогает справляться с горем?
- Меня поддерживают друзья и коллеги, за что я им очень благодарна. Но я считаю, что в первую очередь государство должно поддерживать детей, которые потеряли родителей в терактах. Моя мама не выбирала быть убитой террористами, она просто хотела отдохнуть на море.