В Тель-Авиве начинается работа над новым, междисциплинарным театрально-цифровым проектом «Любовные письма», созданным режиссером Семеном Александровским.
- Александровский — режиссер, известный экспериментальным и междисциплинарным подходом. Он работал на международных сценах, а также основал в России Pop‑up Theatre – это пространство, где театр выходит за рамки классической сцены, работает в барах, квартирах, на улицах и в цифровом формате. Лауреат множества премий, в том числе, «Золотой маски». Сегодня живет и работает в Израиле.
Александровский ищет формы, в которых театр становится не просто зрелищем, а средством социальной и эмоциональной вовлеченности: его интересует доверие, горизонтальные связи и превращение города в живую площадку для искусства. Теперь он переносит свой проект «Любовные письма» в Тель-Авив, стремясь адаптировать его к новой культурной среде и пригласить к участию город и его жителей.
«Сегодня» будет информационным партнером проекта «Любовные письма». На нашем сайте мы будем рассказывать о его развитии, а также публиковать сопровождающие истории и архивные письма, раскрывающие ткань инициативы. Начнем мы прямо сейчас – с интервью с режиссером, который расскажет о том, как будут устроены «Любовные письма» и зачем они нужны, на самом деле, нам всем.
Расскажи о том, как начался этот проект несколько лет назад в Петербурге — что это такое, как родилась идея и как она развивалась?
Прошло уже больше пяти лет с того момента, как я задумал этот проект. Я жил в центре Петербурга, рядом с улицей Рубинштейна, где было множество табличек «Последнего адреса» [«Последний адрес» — это общественный мемориальный проект, созданный в России, чтобы увековечить память людей, ставших жертвами политических репрессий. На фасадах домов, где они жили до ареста, устанавливаются небольшие металлические таблички с именем, профессией, датами рождения, ареста, расстрела или гибели и реабилитации. Каждая табличка напоминает, что за безликими цифрами репрессий стоят конкретные человеческие судьбы. Проект задуман как личный, негосударственный акт памяти — «один человек, одно имя, один знак»]. Там проходили наши барные спектакли.
Мне хотелось почувствовать связь с историями людей, живших в этих домах.
Я размышлял о том, что стены и дома — это барьеры, отделяющие нас от тех, кто наполнял город до нас. Хотелось эти барьеры снизить. Тогда я увлекался лекциями по институциональной экономике Александра Аузана, где говорилось, что высота заборов в обществе прямо пропорциональна уровню недоверия в нем. Снижение барьеров между людьми способствует росту доверия, а доверие — необходимое условие для развития, долгосрочного планирования и построения человеческих связей.
Изначально Pop-up Theatre создавался как эксперимент по созданию театра основанного на аккумуляции горизонтальных связей, без участия государства. Театр в России исторически связан с государственной идеологией и часто служит инструментом пропаганды. Мне хотелось доказать, что театр может быть независимым, объединяющим людей.
Барные спектакли стали моделью горизонтального сотрудничества: у кого-то есть бар — прекрасная декорация, я создаю в нем спектакль и привожу зрителей, то есть, потенциальных клиентов бара. Бар продолжает работать, получает новых посетителей, а мы — сцену и атмосферу. Это взаимообогащение: не нужно арендовать сцены или, скажем, платить за коммунальные услуги. Театр может существовать, как мицелий в корнях секвойи, пользуясь метафорой режиссера Бориса Павловича, то есть использовать уже существующие ресурсы города и быть им полезным. .
Меня вдохновили два примера самоорганизации общества в России: независимые фонды спасающие жизни детей с редкими заболеваниями от которых отворачивалась медицинская система и когда во время лесных пожаров МЧС призналось, что не может справиться со стихией, люди сорганизовалось через группы в соц сетях, приехали и потушили пожары.. Эти случаи показали силу горизонтальных связей. Я понял, что искусство тоже может так существовать — не за счет государства, а благодаря людям.
«Любовные письма» я задумал как мобильное приложение. Два года искал финансирование, но бизнес не откликался. В итоге получил гранты — от фонда Прохорова и городской программы поддержки независимых театров. На эти средства разработали приложение, где к домам Петербурга на карте прикреплены карточки с любовными письмами, написанными по этим адресам. К каждому письму — фотографии автора, адресата и дома.
Когда человек подходит к дому, включается аудио — актеры читают письмо. Возникает ощущение, будто город оживает: трамвай звенит, в окнах мелькают тени. Документальная реальность переплетается с современной, создавая магию сопричастности. Это был очень дорогой проект и мы впервые нарушили ради него свой принцип — не брать деньги у города и не поддаваться на гранты, но раз мы так поступили, то особенно важно было найти форму, которая будет приносить обществу ощутимую пользу, быть публичной и доступной.
Мы сделали этот проект в 2021 году. Люди начали присылать письма из семейных архивов. Так проект стал не только художественным, но и исследовательским, объединяющим горожан. Каждый мог внести свою историю — письмо своей бабушки или родителей. На карте города рядом с известными личностями появлялись письма обычных людей. Это создает ощущение равенства — городское пространство, где все вносят вклад в общую историю.
В Петербурге проект стал очень популярным, но со временем приложение стало устаревать, требовалось обновление. Сейчас я объявил краудфандинг, чтобы его поддержать, и решил развивать проект в Израиле, встроив туда инструмент для народного финансирования.
В Израиле я начал рассказывать о проекте сразу по приезде. Встречался с представителями департамента культуры Тель-Авива, и все отзывались восторженно, но масштаб проекта требовал серьезных средств. Нужно адаптировать приложение, нанять исследователей, записать десятки писем с артистами. Работа кропотливая: иногда на одно письмо уходит десятки часов архивных поисков.
После нескольких неудачных попыток подать на гранты я все же получил финансирование и нашел меценатов. Сейчас мы активно собираем письма, обновляем приложение и уже обращаемся к жителям Израиля — предлагаем делиться своими семейными переписками.
Важно, что проект бесплатный — любой человек может скачать приложение и гулять по городу, как по открытому музею. Это принципиально, потому что проект создан на грантовые средства и задуман как публичное искусство для общественного блага. Так я реализую идею: если общество финансирует искусство, оно должно быть доступно всем.
Это логично продолжает идею горизонтального существования проекта — когда не один спонсор сверху дает деньги, а множество людей поддерживают то, что считают важным. Это создает не только финансовую устойчивость, но и чувство причастности: люди буквально вкладываются в культуру, которая живет среди них.
Ты чувствуешь разницу между петербургским проектом и израильским? Как бы ты ее описал?
Да, разница колоссальная. В Петербурге — как и в России в целом — огромная проблема с сохранением памяти. Революция, репрессии и мировая война уничтожили огромное колличество памяти, архивов и документов. Семьи редко живут в одном доме или квартире поколениями. В Израиле — наоборот. Здесь с самого начала существования государства сохраняется осознание важности памяти. Возможно, это связано с историческими испытаниями, которые пережил народ: гонения, Холокост, попытки уничтожения. Поэтому здесь очень сильное национальное чувство ответственности за историю.
Архивы здесь невероятно организованы: все дублируется, оцифровывается, каталогизируется. Даже любовные письма имеют свои теги в национальном архиве. Можно сидеть дома и читать их в цифровом виде. Мне недавно прислали письма Ицхака Шамира 1946 года — рукописные, с надписью на каждом листе «Если забуду тебя, Иерусалим, — да отсохнет моя правая рука.». Он был бойцом ЛЕХИ (подпольная организация, действовавшая против Британского мандата в Палестине с 1940 года и до основания Государства Израиль в 1948 году) и писал ей из ссылке в Эритреи куда его сослали за покушение на убийства британского Верховного комиссара Палестины. На письмах стоит штамп женской тюрьмы в Бейт-Лехем — Шамир писал их на их Тель-Авивский адрес и не знал еще что она тоже арестована, а британские ведомства переадресовали эти письма в тюрьму и на них стоит штамп так что их читала цензура.
История здесь жива, доступна, открыта. Люди заинтересованы, помогают, советуют, с кем связаться, какие архивы посмотреть. Например, фонд Зальмана Шазара собирает частные письма простых людей, и все это систематизировано, доступно по темам и городам.
Это настоящая мечта для исследователя. Поэтому я уверен, что проект в Израиле займет особое место и вырастет в масштабах. Начинаем с Тель-Авива, но обязательно пойдем дальше — до Иерусалима и других городов.
К работе с памятью в Израиле относятся очень серьезно. Ко мне уже обратилсь организации, которые занимаются историей жизни в кибуцах граничащих с Газой, в которых произошла чудовищная резня 7 октября, многие дома сожжены, многие люди убиты и огромный вопрос: как там может возобновиться жизнь? А жизнь там непременно должна восстановиться. И мы сейчас думаем как рассказать об этих местах через линые историе людей проживших там всю свою жизнь, как рассказать историю этих мест не через трагедию а через любовь к этим местам.
Правильно ли я понимаю, что ты ищешь возможность сделать проект совместно с Отефом? Что это будет за проект?
Да, есть некоммерческая организация, которая занимается этой территорией. Я участвовал в коллективной выставке в музее в кибуце Шаар-Негев. Это было что-то вроде партиципаторного проекта, где художники работали с сообществом.
Я увидел объявление в Facebook — искали художников, которые создают партисипаторные проекты. Меня выбрали, и я сделал там проект «Письмо ангела» с шестью женщинами из Отефа, из разных кибуцев. Каждая из них вспоминала место в своем кибуце, с которым была связана какая-то важная или драматическая история из детства.
Мы превращали эти воспоминания в письма — в «Письма ангела». Это были послания самим себе: девочке из детства, но адресованные в будущее. Выглядит это примерно так: «Когда тебе будет семь лет, и проснешься среди ночи в общей комнате куда в кибуце будут отправлять спать детей, тебе будет страшно, но желание оказаться рядом с мамой будет сильнее страха и ты пойдешь в темноту, одна, среди ночи и ты найдешь свой дом и заберешься к родителям в постель а утром они очень удивятся как ты там оказалась».
Затем эти письма мы превратили в музыкальную партитуру. Используя найденные вместе артефакты, связанные с тем временем или просто подобранные на улице в тех местах, участницы исполняли музыкальную композицию под камерой и чувствительным микрофоном. Эти видео записи, с письмами и партитурами и показывали в музее.
Его заметили люди, занимающиеся исследованием истории жителей Отефа. Сейчас мы много знаем о трагедии этого места, но гораздо меньше — о жизни, о повседневности, о человеческих историях. А ведь это место, где люди жили и выбирали оставаться. Нас интересует именно этот эмпатичный, человеческий взгляд — рассказ о жизни через частные истории.
Но вернемся к «Любовным письмам». Какие этапы работы сейчас предстоят над проектом «Любовные письма» в Тель-Авиве? И как ты видишь возможность участия разных людей?
Сейчас идет этап сбора писем. Я невероятно рад, что наконец нашел человека, который стал главным ресерчером проекта. Два года я искал того, кто умеет искать и систематизировать информацию, кто знает контекст, понимает связи между людьми.
В Петербурге я сам ориентировался в материале, а здесь, в Израиле, знаю историю и культуру, но не до такой степени, чтобы чувствовать все связи и персонажей. Например, я знал, что в Тель-Авиве существовало кафе, где собирались Александр Пэн, Рахель и Леа Гольдберг, но не знал, что у Пэна был роман с Ханой Ровиной.
Теперь со мной работает Елизавета Давидович — человек с большим опытом в архивах Тель-Авива, включая фотоархивы. Она возглавляет поиск и каталогизацию. Мы продолжаем собирать письма — кто-то находит их в архивах, кто-то вспоминает семейные истории, кто-то читает книги, где встречаются переписки.
Помощь может быть разной: от поиска чужих писем до актуализации собственных семейных архивов — от «широкой археологии» до «аутоархеологии».
И я буду ужасно рад любой помощи и участию!
Сейчас главное собрать письма точно и бережно: найти текст, фотографии участников переписки, адреса, получить разрешения, добавить изображение дома.
Следующий этап — озвучивание писем разными голосами. Проект в Израиле мы делаем на иврите. Хотя многие письма написаны по-русски — иммигрантами разных волн из России, Украины, еврейских местечек, — аудио-записи будут на иврите. Если появятся дополнительные гранты или меценаты, возможно, добавим другие языки.
Мне важно, чтобы существовала смысловая связь между тем, кто читает письмо, и тем, кто его написал. Например, в Петербурге письмо Пушкина читал писатель Евгений Водолазкин. Это было глубоко и символично, потому что он сам писатель и серьезно занимался изучением Пушкина, является пушкинистом. В этом была особая личная и профессиональная перекличка: письмо писателя читает другой писатель, исследователь его творчества. Подобные связи я хочу находить и здесь, в Израиле.
Параллельно идет работа над приложением. Технологическая платформа, на которой оно было создано пять лет назад, устарела. Магазины приложений уже предупреждают: «Обновите, иначе удалим». Поэтому мы собираем средства, чтобы реконструировать приложение в Петербурге и на его основе построить новую версию для Израиля.
Кроме технической части, важен коммуникационный этап. Поскольку это публичный, бесплатный проект, нужно, чтобы о нем знали. Город должен помочь в распространении информации, ведь это своего рода подарок городу.
Мэрия Тель-Авива после ковида делала попытки создать аудиопрогулки по городу, но большинство таких проектов не стали массовыми. Люди ими почти не пользуются, несмотря на усилия и инвестиции. Поэтому у них есть некоторое разочарование в таком формате. Но мой проект отличается тем, что это не маршрут, а живая карта города — можно слушать письма, проходя мимо домов, ехать в автобусе и включить аудио, связанное с улицей за окном, или даже находясь в другой стране, «гулять» по городу виртуально. Это не нарративная история которую необходимо прослушать целиком, можно прослушать одно письмо и пойти дальше или залипнуть на несколько часов
Многие, кто скучает по Петербургу, уже писали мне, что гуляют по приложению со слезами на глазах. Для меня это важный отклик. Когда человек пишет, что он шел по знакомым улицам и вдруг услышал голос из прошлого — письмо, написанное сто лет назад, — и почувствовал живое дыхание города, это и есть цель искусства. Значит, оно работает, оно соединяет времена и людей.
Мы надеемся, что также это будет работать и с Тель-Авивом, а в будущем – и с другими городами.
Если у вас есть идея, или вы готовы включиться проект, обязательно напишите нам!
lovelettersisrael@gmail.com