Противоречие между потребностями жертв атаки ХАМАСа 7 октября и национальными интересами создало проблемы для специалистов, которым поручено лечить жертв или принимать освобожденных заложников.
Выступая на конференции по вопросам сексуального насилия, связанным непосредственно с резней ХАМАСа, бывший главный психолог Моссада Глен Коэн, возглавлявший группу, которой было поручено допросить возвращенных заложников, объяснил, как он справился с указанным противоречием.
Коэн провел параллель с освобожденными военнопленными во время Войны Судного дня, готовясь принять заложников из плена ХАМАСа.
По его словам, для тех военнопленных одним из худших моментов их плена было то, как их принял Израиль.
Психолог пояснил, что израильские власти проверяли их в течение двух недель. Он помнил об этом противоречии, когда определял, как будут принимать освобожденных заложников, указав на баланс и противоречие между их потребностями и необходимостью как можно быстрее получить от них жизненно важную информацию.
Коэн решил, что «важнее всего обеспечить им «мягкую посадку» и увидеть человека, прежде всего».
Существующий протокол в США предписывает, что первым человеком, с которым встречается освобожденный заложник, становится проверяющий, который немедленно задает ему вопросы, ставя национальную безопасность и спасение жизней на первое место, а не травму возвращающегося пленника.
«В нашем случае это не сработало бы, — сказал Коэн. - Мы знали, что будет лучше, если мы создадим протокол, где человек будет на первом месте». И Коэн разработал механизм сбора разведданных, который ставит человека на первое место, некую «гуманитарную разведку». Он поясняет, что это «разведданные, которые можно получить гуманитарным путем — в мягких перчатках».
Это означало, что команда Коэна планировала каждый аспект взаимодействия с заложниками, от того, кто и как их встретит, до первых слов, которые будут сказаны им по возвращении в Израиль.
«Каждое слово принималось во внимание. Мы готовили наших людей, кто подойдет [к возвращающемуся заложнику] и как. - рассказывает Коэн. - Мы следили за тем, чтобы женщины встречались с женщинами и не прикасались к ним без согласия. Они не говорят «добро пожаловать домой», они говорят «добро пожаловать обратно», потому что дом сгорел».
Встречи группы по подведению итогов с заложниками назывались «беседами по обмену информацией, а не расследованиями или допросами, чтобы дать возможность тем, кто вернулся, и дать им шанс повлиять на ситуацию и спасти жизни, — подчеркивает Коэн. - Помимо этого, часть [разведывательной информации] предназначалась для гуманитарных нужд, чтобы утешить семьи. Были те, кто даже не знал, живы ли их близкие. Были заложники, которые вернулись и рассказали о людях, которых они видели, и о которых мы до этого не знали, были ли они заложниками или пропали без вести, — и благодаря им мы узнали».
Коэн также коснулся того, что, по его словам, является основным фактором, определяющим, как заложники будут жить в плену, «самое главное — это вера», — сказал он. И добавил: «Вера в то, что я выживу, что меня выведут отсюда».
Коэн рассказал об одной из женщин, которая вернулась из плена и воплотила это в реальность.
«Была 80-летняя жительница кибуца, которую посадили на мотоцикл [и отвезли в Газу], и она сказала себе: «Я способна. У меня есть миссия — помнить как можно больше, пережить плен, потому что мне нужно рассказать как можно больше [о плене]».
Эта вера не может быть слепой, уточнил Коэн, ибо тот, кто полностью верит в то, что его выпустят в определенный день, может умереть от горя, если этого не произойдет.
«Идея состоит в том, чтобы найти баланс между реализмом и оптимизмом», — заключил он.